Драма на берегу Ледовитаго океана.
(Отъ нашего корреспондента).
«Восточное обозрѣнiе» №9, 1 марта 1892
НИЖНЕ-КОЛЫМСКЪ, 30-го марта*). Вчера къ намъ вернулась православная миссія изъ предпринятаго ею путешествія къ Шалахскимъ чукчамъ. Миссія привезла ужасную вѣсть, что всѣ чукчи на Шалахскомъ мысу перебиты. Извѣстіе это навело не малый страхъ на здѣшнее русское населеніе, въ особенности на торговцевъ, въ виду близости Чукотской ярмарки на Анюѣ. Здѣсь, впрочемъ, и раньше ходили смутные слухи о столкновеніяхъ между чукчами на тундрѣ, объ убійствахъ и т. д., но они не всегда оправдывались. Теперь-же экспедиціи, снаряженной чукотской православной миссіей, выпало на долю во-очію увидѣть вмѣсто живыхъ людей, одни слѣды ужасной бойни, и сами члены экспедиціи своимъ спасеніемъ обязаны, быть можетъ, только времени пріѣзда — пріѣзжай она раньше, она, по всей вѣроятности, не избѣгла-бы участи убитыхъ чукчей.
*) Почта отъ этого пункта до Петербурга идетъ около 8-ми мѣсяцевъ. Ред.
Миссіонерская экспедиція отправилась въ путь изъ Нижне-Колымска (резиденціи миссіи) 9-го марта и предполагала добраться до чукчей, промышляющихъ на Шалахскомъ мысу. Экспедиція состояла изъ 8 человѣкъ: изъ начальника чукотской православной миссіи іеромонаха Виктора, дьякона Петелина, проводника, 3-хъ каюровъ (каюръ — собачій возница) и 2-хъ лицъ, добровольно присоединившихся къ миссіи. Экипажъ состоялъ изъ 6 нартъ съ упряжкой въ 75 собакъ. Отъ Нижне-Колымска до Ледовитаго океана 170—180 версть. Дорога до океана идетъ по рѣкѣ Колымѣ. Тутъ, по рѣкѣ, еще встрѣчаются небольшія русскія поселенія (заимки): Крестовое, Черноусово, Пѣтушекъ. Послѣднее русское жилье Кабачково находится въ 115 вер. отъ Нижне-Колымска. За Кабачковымъ, въ 30 вер. стоятъ пустыми заимочные домики Сухарнаго, въ которыхъ живутъ только лѣтомъ въ сезонъ рыбныхъ промысловъ. Въ 15-ти верстахъ отъ Сухарнаго одиноко торчитъ деревянный маякъ, вышиной въ 8—9 саженъ, а оттуда миссіи пришлось ѣхать еще около 15 верстъ по рѣкѣ, а затѣмъ небольшимъ волокомъ вправо. Миновавъ самое устье рѣки, экспедиція выѣхала у Медвѣжьяго мыса на льды Ледовитаго океана. Здѣсь въ ясную погоду издали видны Медвѣжьи острова. На самомъ мысу стоитъ полуразвалившійся домикъ (поварня) для пріюта промышленниковъ. Въ 3—4 верстахъ отъ Медвѣжьяго мыса, въ промышленной стоянкѣ, называемой Каменкой, миссія застала 6 человѣкъ русскихъ, промышляющихъ нерпой (подъ льдомъ) и пушниной. Это — послѣдніе живые люди, которыхъ миссія встрѣтила на своемъ пути. Отъ Каменки до Шалахскаго мыса считаютъ свыше 600 в. За исключеніемъ двухъ небольшихъ волоковъ, экспедиція двигалась по льдамъ океана, не удаляясь далеко отъ берега. Дорога по морю состоитъ большею частью изъ торосовъ и застругъ. Послѣднія замѣняютъ промышленникамъ, удаляющимся въ море, компасы, такъ какъ онѣ указываютъ направленіе вѣтровъ. У миссіи, къ сожалѣнію, не было даже такихъ простыхъ снарядовъ, какъ компасъ и термометръ. Не такъ отправились-бы въ подобный путь католическіе или англиканскіе миссіонеры. Ѣзда по морскимъ льдамъ не особенно спокойная. Нарты то поднимаются на льдины или на снѣжные хребты, то скатываются съ нихъ, а собаки, почуявъ, какъ здѣсь говорятъ, «духъ», т. е. запахъ нерпы или звѣря, начинаютъ бѣшено мчаться по льдинамъ и волнамъ затвердѣвшаго снѣга. Каюру трудно тогда остановить собакъ и пассажиру, упавшему съ нарты, грозитъ большая опасность.
Путь по морю продолжился 7 дней. Шесть разъ миссія проводила ночи подъ открытыми небомъ — на «сѣндухѣ», какъ здѣсь говорятъ. На ночлегъ останавливаются обыкновенно у берега и на такихъ мѣстахъ, на которыхъ находятъ выброшенный моремъ лѣсъ. Если-же его нѣтъ и нельзя развести костра, то, подобно чукчамъ, приходится грызть мороженое и сырое мясо или рыбу и ложиться безъ чаю. Нелегко привыкнуть къ ночевкамъ на сѣндухѣ, вообще! Не раздѣвшись, въ кукашкахъ, дохахъ и торбасахъ (одежда и обувь изъ оленьихъ шкуръ) ложишься на шкуру, положенную на снѣгъ, и укрываешься мѣховымъ одѣяломъ.
На полу-пути между Каменкой и Шалахскимъ мысомъ, въ устьѣ Большой рѣки, миссія устроила дневку. Тутъ находится часовня и домикъ, въ которомъ въ 50-хъ годахъ жилъ извѣстный чукотскій миссіонеръ, свящ. Аргентовъ. Въ часовнѣ сохранилась вся церковная утварь, но дверь и иконостасъ подточены зубами песцовъ, гулявшихъ въ ней на просторѣ. Тутъ-же стоять козлы, назначенные для колоколовъ.
Отдохнувъ и обогрѣвшись въ Аргентовскомъ домѣ, миссія по-прежнему продолжала свой путь. Изъ пролива между островомъ Дюнъ и берегомъ, въ 150 верстахъ отъ Шалахскаго мыса, показалась уже громадная черная скала, которой заканчивается мысъ.
Обогнувъ, такимъ образомъ, островъ Олеку и прорѣзавъ Чаунскую губу, миссія 18-го марта остановилось на ночлегъ въ 50-ти верстахъ отъ стоянки чукчей. Находясь столько дней исключительно во власти суровой полярной природы, миссія теперь лелѣяла себя перспективой скоро встрѣтить общество людей, хотя и дикихъ. Люди экспедиціи уже мечтали о томъ, какъ завтра ихъ накормятъ свѣжей пищей, какъ юрта и пологъ изъ шкуръ укроютъ ихъ отъ непогоды, обогрѣютъ и дадутъ возможность перемѣнитъ обувь, отдохнуть и собраться съ силами для обратнаго пути. О. Викторъ, уже бывшій разъ на Шалахскомъ мысу, поддерживалъ эти надежды своими разсказами о томъ, какъ чукчи, заслышавъ ихъ приближеніе, выбѣгутъ на встрѣчу, какъ будутъ высаживать ихъ съ нартъ, принимать и угощать и т. д. Въ ожиданіи близкихъ благъ, наши путники крѣпко заснули на снѣгу подъ мѣхами, при завываніи вѣтра и 30° морозѣ.
Нужно теперь сказать нѣсколько словъ о чукчахъ, къ которымъ направлялась экспедиція. Чукчи, кочующіе по тундрѣ отъ Индигирки до Берингова пролива, дѣлятся на оленныхъ и носовыхъ (или собачьихъ, какъ ихъ тутъ называютъ). И тѣ, и другіе, не смотря на то, что кочуютъ по территоріи и входятъ въ составъ Россійской имперіи, до сихъ поръ еще находятся въ самыхъ неопредѣленныхъ отношеніяхъ къ государству. Носовые чукчи, — по преимуществу, звѣроловы, народъ болѣе дикій и воинственный, чѣмъ оленные, — все еще отстаиваютъ свою независимость, да и оффиціально не считаются русскими подданными. Подданство оленныхъ чукчей, менѣе дикихъ, болѣе склонныхъ къ общенію съ русскими и кочующихъ съ своими стадами по тундрѣ между рѣками Индигиркой и Колымой, также чисто номинальное и выражается исключительно въ несовсѣмъ аккуратномъ платежѣ ежегоднаго ясака по 1 р. съ души. И ясакомъ оленные чукчи обложены только съ 1870 г. со времени «экспедиціи барона Майделя въ Чукотскія земли», какъ говоритъ оффиціальное донесеніе. На самой же тундрѣ жизнь и оленныхъ чукчей течетъ безъ всякаго вмѣшательства русскихъ властей, а о носовыхъ и говорить нечего. Среди нихъ еще нерѣдки убійства за оскорбленія, еще длится вражда отдѣльныхъ родовъ, со всѣми послѣдствіями кровавой мести, сохранился даже обычай убиванія стариковъ и т. д.
Шалахскіе чукчи принадлежать къ носовымъ и только нѣсколько лѣтъ тому назадъ прикочевали къ Шалахскому мысу для промысла нерпъ. Говорять, что они ушли отъ своихъ первоначальныхъ стойбищъ изъ-за родовыхъ несогласій. Всѣхъ чукчей на мысу было 25 человѣкъ и они жили въ четырехъ юртахъ, очевидно, отдѣльными семьями, а родоначальникомъ у нихъ считался старый чукча, но прозвищу «Амакамчонка». Онъ ежегодно пріѣзжалъ въ Нижне-Колымскъ для обмѣна пушнины на чай, табакъ, спиртъ и посуду и въ 1887 году принялъ православіе. Принятіе христіанства ни чего не измѣнило въ нравахъ и понятіяхъ этого дикаря, но частыя сношенія съ русскими, все-таки, оказали на него нѣкоторое вліяніе. Сынъ его, здоровый парень лѣтъ 30, считался однимъ изъ лучшихъ воиновъ и стрѣлковъ тундры. Въ прошломъ году Амакамчонка былъ въ Нижне-Колымскѣ въ концѣ декабря. О. Викторъ и условился съ нимъ въ то время о своей поѣздкѣ и велѣлъ ему запасти для миссіи на обратный путь оленину отъ чаунскихъ чукчей и кормъ для собакъ.
Рано поднялась экспедиція, 9-го марта. Изъ вѣтвей, прибитыхъ къ берегу волнами океана, каюры быстро устроили костеръ. На скорую руку вскипятили воду, напились чаю и, не позавтракавъ, поспѣшили изъ ледяной и мертвой пустыни къ жалкому, но человѣческому жилью и къ живымъ людямъ, хотя дикимъ. Собаки, почуявъ близость жилищъ, быстро помчались впередъ, нагоняя и перегоняя другъ друга. Наконецъ издали показались верхушки юртъ, выбѣжали съ лаемъ чукотскія собаки, но людей все еще не было видно.
— Дивно что-то, — сказалъ своему каюру о. Викторъ, — никого будто нѣтъ...
Въ 4—5 верстахъ отъ юртъ вдругъ подулъ сѣверо-восточный вѣтеръ, замѣдлившій бѣгъ собакъ. Наконецъ, нарты одна за другой подъѣхали къ первымъ двумъ юртамъ. Вѣтеръ быль настолько сильный, что люди долго провозились, пока удалось привязать собакъ къ кольямъ, вбитымъ въ снѣгъ. Такъ, напримѣръ, вдвоемъ тащатъ ремень (потикъ) съ собаками къ колышку, а вѣтеръ относитъ ихъ назадъ вмѣстѣ съ собаками. Грузныя нарты поднимаются вѣтромъ и опрокидываются.
Среди борьбы съ разъяренной стихіей путники сначала забыли объ отсутствіи чукчей. Вдругъ прибѣгаетъ къ о. Виктору каюръ Татариновъ съ испуганнымъ лицомъ и говорить:
— Батюшко, чукчи умерли.
Сначала думали, что онъ шутить, потомъ предположили, что какая-нибудь эпидемія истребила все населеніе. Но осмотръ первой юрты ясно указалъ на истинный характеръ смерти чукчей. Чукотская юрта состоитъ изъ громаднаго цирка изъ ровдугъ, внутри котораго помѣщается прямоугольникомъ глухой пологъ изъ оленьихъ шкуръ. Живутъ собственно во внутреннемъ помѣщеніи, въ пологѣ, въ который вползаютъ, приподнявъ край одной изъ шкуръ. Когда въ первой юртѣ разрѣзали и приподняли одну сторону полога, глазамъ миссіи представилась ужасная картина: трое дѣтей и двѣ женщины, нагія, съ глубокими ранами на шеѣ или головѣ, лежали распростертыми на постельныхъ шкурахъ. Замершіе трупы были похожи на восковые фигуры. Страхъ охватилъ нашихъ путниковъ.
— Вотъ несчастье, — сказалъ проводникъ Котельниковъ, — поди, знай... помнишь, Сашка (одинъ изъ каюровъ), говорилъ я, какъ подъѣзжали: чтой-то покойникомъ пахнетъ.
— А ты почему такъ думалъ? — Какая у тебя примѣта? — спросилъ Сашка.
— Такъ, вѣра (предчуствіе) ужь у меня такая...
— Чуяло мое сердце... Не хотѣлось ѣхать... да неловко было, — собрался... Такъ ужь, видно, Богу угодно было, — съ грустью сказалъ о. Викторъ.
Отъ этой юрты путники поспѣшили къ двумъ другимъ, расположеннымъ въ 2-хъ верстахъ отъ первыхъ. Недалеко отъ юрты, на снѣгу, лежало 4 мужчинъ, лицомъ къ землѣ. Они были одѣты въ кукашкахъ. Одинъ изъ нихъ въ охотничьей одеждѣ — онъ, вѣроятно, былъ застигнуть врасплохъ при возвращеніи съ промысла. Около труповъ разбросаны были ножи, копья, свитки моржовыхъ ремней и американскій топоръ. О. Викторъ полагаетъ, что нападавшіе, положивъ убитыхъ въ томъ порядкѣ, какъ они найдены миссіей, совершили этимъ похоронный обрядъ, а разбросанныя вещи имѣютъ значеніе погребальныхъ жертвъ. Онъ разобралъ даже правильныя фигуры, въ видѣ гвоздя, въ расположеніи ножей и копій. Приближеніе миссіи разогнало стаю возившихся около труповъ собакъ. Ихъ найдено было всего 7 — и это были единственныя живыя существа на мысу. Не смотря на обиліе тамъ нерпичьяго жира и др. собачьяго корма, собаки предпочли человѣческое мясо. У одного изъ труповъ уже былъ отъѣденъ бокъ, у другого выѣденъ мозгъ, а неподалеку отъ труповъ лежалъ просто кусокъ человѣческаго тѣла... При входѣ въ одну изъ юртъ сначала замѣтили только свитки ремней, между ними валялся торбасъ — и, о, ужасъ! въ торбасѣ былъ человѣкъ съ обглоданной костью. Рядомъ съ нею лежали также дохлые щенки. Въ самомъ-же пологѣ нашли обнаженную до пояса женщину въ сидячемъ положеніи и съ открытыми глазами. Кривыя линіи татуировки особенно рельефно выступали на мертвомъ лицѣ.
Къ сожалѣнію, миссія совсѣмъ не осмотрѣла второй изъ этихъ юртъ и поспѣшила вернуться къ своимъ нартамъ. На половинѣ дороги найдены были еще два трупа, почти засыпанные снѣгомъ. Они также лежали ницъ и около нихъ были разбросаны свитки ремней, ножи и копья.
Удрученные всѣмъ видѣннымъ, они вспомнили о чаѣ и пищѣ только тогда, когда морозъ и вѣтеръ пробрали ихъ до мозга костей. Долго пришлось бороться съ вѣтромъ, пока удалось развести костеръ; но вѣтеръ переносилъ его съ одного мѣста на другое, и они вынуждены были гоняться за нимъ съ чайниками и котлами. Наконецъ приготовили чай, сварили послѣдній остатокъ оленины и утомленные физически и потрясенные нравственно путники снова легли на «сѣндухѣ», не раздѣвшись и закутавшись въ мѣховыя одѣяла.
Опять водворилась тишина, снова собаки приступили къ анатоміи труповъ, а выступившее сѣверное сіяніе освѣтило своимъ чуднымъ мерцаніемъ бѣлый покровъ океана и тундры. На безконечномъ бѣломъ фонѣ, точно воплощенный упрекъ за пролитую человѣческую кровь, выступила черная гранитная скала мыса, — этотъ мрачный, но безмолвный свидѣтель братоубійственной рѣзни, вызванной родовой местью. По всѣмъ признакамъ, — убійство женщинъ и дѣтей, не разграбленныя вещи и пр., — можно смѣло утверждать, что шалахскіе чукчи сдѣлались жертвами нападенія враждебнаго имъ рода. Повидимому, изъ всего имущества шалахскихъ чукчей были похищены нарты съ собаками, потому что все то, что считается у чукчей богатствомъ, какъ мѣдные чайники и желѣзные котлы, осталось въ юртахъ нетронутымъ. На шестахъ висѣли полныя сумы съ пушниной; въ однихъ мѣстахъ лежало много убитыхъ нерпъ, которыми чукчи сами питаются и кормятъ собакъ, въ другихъ валялись моржовые клыки, мамонтовая кость, китовый усъ и т. д. Оружіе даже не было унесено, а только попорчено: копья, напр., были погнуты, два прекрасныхъ американскихъ ружья (Винчестеръ), принадлежавшія Амакамчонкѣ, найдены были съ погнутыми стволами и разбитыми объ скалы замками, Самаго-же Акамчонки съ сыномъ между упомянутыми трупами не было, но, нѣтъ сомнѣнія, что въ неосмотрѣнной миссіей юртѣ или подъ снѣгомъ лежали остальные обитатели мыса...
20-го марта о. Викторъ рѣшилъ немедленно отправиться въ обратный путь. Изъ чукотскихъ вещей людямъ запрещено было брать что-либо. Запретъ этотъ, при содѣйствіи двухъ лицъ, добровольно присоединившихся къ миссіи, былъ, по воможности, соблюденъ. Но, къ несчастію, въ юртѣ Амакамчонки не нашли запасовъ оленины, и путники общимъ совѣтомъ рѣшили взять съ собой нѣсколько нерпъ.
Того-же числа миссія отправилась въ обратный путь, исполнивъ свой долгъ, но не достигнувъ цѣли. Отъѣздъ съ Шалахскаго мыса былъ похожъ почти на бѣгство, — такъ поспѣшно сдѣланы были всѣ необходимыя къ нему приготовленія. Нашимъ путникамъ хотѣлось поскорѣе оставить это зачумленное мѣсто, называмое Шалахскимъ мысомъ.
Но Шалахскій мысъ не закончилъ собой всѣхъ невзгодъ экспедиціи. Ко всѣмъ трудностямъ пути теперь присоединился еще недостатокъ пищи. Пришлось питаться нерпичьими ластами и остаткомъ прежняго собачьяго корма изъ гнилыхъ сельдятокъ и хачиръ (это высушенные на солнцѣ моксуны, окончательно разлагающіеся во время сушки), выдававшихся ежедневно по одной штукѣ на человѣка.
29-го марта миссія съ своими спутниками, наконецъ, пріѣхала въ Нижне-Колымскъ съ мѣдно-красными отъ сильныхъ вѣтровъ лицами, впалыми щеками и воспаленными отъ снѣга глазами...
В. I.
(Изъ газеты «Новости» 1891 г. № 341.)
«Восточное обозрѣнiе» №29, 18 iюля 1893
Пріѣзжіе изъ Якутска сообщаютъ со словъ торговавшихъ въ Анюйской ярмаркѣ слѣдующее разъясненіе описанной въ «Новостяхъ» картины цѣлаго вырѣзаннаго рода чукчей, найденнаго мѣстнымъ миссіонеромъ, іеромонахомъ Викторомъ, при его обычномъ объѣздѣ побережья Ледовитаго океана, въ 1891 году. Глава вырѣзаннаго рода Амакамченокъ, старикъ состоятельный, покупавшій много товаровъ у русскихъ и снабжавшій товарами этими инородцевъ сосѣдняго рода, жившихъ тутъ-же, на Шелахскомъ носу, и долгами вполнѣ опутавшій своихъ сосѣдей. Одинъ изъ должниковъ его попросилъ у него въ долгъ полозья для собачьихъ нартъ, дерево для которыхъ сплавляется будто-бы изъ Верхне-Колымска. Амакамченокъ назначилъ за нихъ такую несуразную цѣну, что должникъ не могъ ихъ взять. Отсюда загорѣлась вражда. Разъ должникъ, укарауливъ, когда сынъ Амакамченка, извѣстный силачъ-богатырь, и зять его ушли на охоту, пришелъ къ его пологу, вызвалъ его и убилъ. Замужняя дочь Амакамченка, услышавъ крикъ, бросилась за мужемъ и братомъ, а должникъ вошелъ въ пологъ и перебилъ тамъ всѣхъ женщинъ и дѣтей, не замѣтивъ только одного ребенка, и ушелъ домой. Мужчины, возвратившіеся съ охоты, вооружились и пошли на расправу съ обидчиками, при появленіи ихъ въ родѣ должника всѣ укрылись въ пологъ. Потомки Амакамченка начали сторожить ихъ и сынъ перестрѣлялъ всѣхъ мужчинъ по одиночкѣ, а затѣмъ вырѣзалъ всѣхъ женщинъ и дѣтей, подобно тому какъ поступилъ должникъ съ его семейными. Зять только присутствовалъ при этой расправѣ, не принимая въ ней никакого участія, ибо къ роду Амакамченка не считалъ себя принадлежащимъ. По окончаніи расправы сынъ Амакамченка объявилъ, что жить дальше не хочетъ и просилъ себя застрѣлить, что зять его и исполнилъ. Послѣ этого зять забралъ жену, ребенка и скочевалъ съ этого мѣста, оставивъ въ неприкосновенности имущество обоихъ родовъ.