Остатки якутскаго „острога“.

          Въ 1632 г. боярскій сынъ, сотникъ Бекетовъ, первый изъ русскихъ вступилъ въ среднюю область бассейна рѣки Лены, объясачилъ жившихъ тамъ якутовъ и тогда же тамъ заложилъ острогъ-крѣпость для успѣшности дальнѣйшихъ военныхъ выступленій на сѣверъ и востокъ и закрѣпленія уже завоеванныхъ земель инородцевъ. Мѣсто, на которомъ былъ построенъ первый русскій острогъ, оказалось неудобнымъ, вслѣдствіе низменности, такъ что его каждую весну затопляло водой при проходѣ рѣки. Городскіе жители начали ходатайствовать о перемѣщеніи острога на другое мѣсто, болѣе широкое и не такое низменное. Ходатайство жителей города было направлено къ царю Ѳедору Алексѣевичу. Чрезъ нѣкоторое время на челобитье „гражданъ" ленскихъ послѣдовала царская грамота о разрѣшеніи закладки новаго острога на другомъ мѣстѣ.

Въ Якутскѣ воеводствовалъ въ это время Иванъ Преклонный, который въ 1683 г. и выстроилъ новый острогъ выше стараго верстъ на 11 по рѣкѣ Ленѣ. Новый острогъ былъ о четырехъ стѣнахъ съ башнями.

Въ старинныхъ „описяхъ" XVIII вѣка, въ „Вѣдомости по Сибирскимъ городамъ" 1701 года, мы находимъ слѣдующее описаніе якутскаго „острога"...

„По росписному списку 1698 года... Около городу острогъ стоячій... въ острогѣ на углахъ и въ стѣнахъ восемь башенъ, въ томъ числѣ двѣ башни проѣзжія"¹⁾. Въ „Росписномъ Спискѣ" 1759 года читаемъ: „Кругомъ города острогъ деревянный, ветхой... а въ томъ острогѣ въ стѣнахъ и на углахъ восемь башенъ, въ томъ числѣ двѣ проѣзжихъ крыты тесомъ"...²⁾

Остатки вотъ этого-то „деревяннаго, ветхаго" якутскаго „острога" и уцелѣли до настоящаго времени, являясь, по словамъ ученыхъ археологовъ, „единственнымъ образчикомъ деревянныхъ крѣпостныхъ сооруженій ХѴІ-ХѴІІ вѣковъ не только въ Россіи, но и во всей Европѣ“. ³⁾

1) См. Кунгуръ — „Матеріалы по исторіи города ХѴII и XVIII столѣтія". 1886 г. 110 стр.

2) Тамъ же, стр. 131.

3) См. „Извѣстія Императорской Археологической Коммиссіи". Выпускъ 24. стр. 116.

Казалось бы, по здравому смыслу такой историческій, старинный памятникъ нужно всячески охранять и оберегать отъ разрушенія, какъ это и дѣлается въ культурныхъ государствахъ западной Европы, — тѣмъ болѣе, что и нашимъ „Уставомъ строительнымъ" строго воспрещается ломать остатки древнихъ замковъ, крѣпостей, памятниковъ и другихъ зданій древности (см. ст. 76 Уст. Строит.). Но городская якутская администрація не только не способствовала охраненію древней крѣпости, а напротивъ, всячески домогалась снесенія башенъ якутскаго острога въ видахъ „благоустройства" города. Даже больше — сама разрушала башни острога цѣликомъ и частями, не говоря уже о различныхъ вандальскихъ дѣйствіяхъ со стороны обывателей, которыхъ если не поощряли, то и оставляли безнаказанными. Двѣсти лѣтъ стояли памятники старины тихо и безмятежно, двѣсти лѣтъ никто не покушался на нихъ, ни изъ обывателей, ни изъ администраціи, и простояли бы, можетъ быть, и еще столько, если бы не россійскіе культуртрегеры, которые, во время своихъ наскоковъ на область, старались по мѣрѣ силъ и умѣнья „насадить въ забытой Богомъ и людьми странѣ якобы законы" (Щедринское выраженіе) и „галантерейное, чортъ возьми, обхожденіе".

Съ семидесятыхъ годовъ прошлаго столѣтія какъ городская, такъ и областная якутская администрація начинаетъ ожесточенный походъ противъ памятниковъ старины. Охваченные горячкой „благоустройства" города, проникнувшись „благими пожеланіями" къ своимъ подчиненнымъ, и городская, и областная администрація наперерывъ другъ передъ другомъ старались доказать высшей администраціи, что остатки острога и башни опасны своимъ возможнымъ (отъ вѣтра) паденіемъ для жителей, и являются смраднымъ мѣстомъ — источникомъ зловоній и заразы въ городѣ, и притономъ-то онѣ служатъ для преступниковъ, и не на мѣстѣ-то онѣ и т.п. Все это писалось, отсылалось, получались отвѣты, пришнуровывались къ дѣлу и... не только это. Было и похуже.

Добиваясь такимъ „законнымъ" путемъ сломки башенъ якутскаго острога, городская управа не безъ вѣдома, конечно, и областного управленія, не преминула воспользоваться своими правами на мѣстѣ, въ „административномъ порядкѣ" такъ сказать. Въ концѣ 70-хъ г.г. она приступила къ постепенному уничтоженію своего заклятаго врага, служившаго камнемъ преткновенія для ея „облагодетельствованія" мѣстнаго населенія. Она сдѣлала это поистинѣ варварски и просто: стала продавать башенный лѣсъ съ торговъ.

Нѣкто Балакшинъ купилъ такимъ образомъ цѣлую башню и перепродалъ ее Горчакову, который, сломавъ башню, построилъ изъ нея дачу на Сергеляхѣ, отстоящемъ отъ города Якутска версты на двѣ, на три. Эту дачу — башню съ конкурса купилъ Москвинъ въ началѣ 1877 года, и до сего времени она числится за Москвинымъ, конечно, приспособленная къ дачной жизни и почти неузнаваемая по виду.

По словамъ старожиловъ г. Якутска изъ башеннаго же лѣса было построено и „Старое Общественное Собраніе", которое послѣ было передѣлано и сейчасъ совершенно измѣнено, благодаря чему провѣрить слова старожиловъ города не представляется возможнымъ. Новое „Собраніе" стоитъ тамъ же, гдѣ стояло и старое — на углу Никольской (Полицейской) улицы и площади стараго Гостинаго двора. Но управа этимъ не удовольствовалась и въ 90-хъ годахъ прошлаго столѣтія приказала изрубить, что, конечно, тотчасъ же и было исполнено, двѣ внутреннія башни на дрова.

Расправившись такъ безцеремонно и дико съ остатками старины на мѣстѣ, городская управа все таки имѣла смѣлость заявить на бумагѣ, что она какъ бы соблюдаетъ мѣры къ охраненію памятниковъ древности, мѣры, продиктованныя ей высшей столичной администраціей. 13-го февраля 1887 г. за № 607 Областное Управленіе (по третьему отдѣленію) проситъ якутскую городскую управу сообщить свое заключеніе по вопросу о сломкѣ городскихъ древнихъ башенъ, на что городская управа 3-го апрѣля того же года за № 312 пишетъ: „Въ виду циркуляра министерства внутреннихъ дѣлъ отъ 27-го ноября 1889 года № 25 о мѣрахъ къ сохраненію памятниковъ древности, она (управа) не имѣетъ законныхъ основаній согласиться на уборку этихъ башенъ безъ разрѣшенія министра внутреннихъ дѣлъ".

Любопытно было бы знать, какія „законныя основанія" имѣла управа, когда она продавала, такъ называемую, маленькую башню острога и рубила другія башни на дрова? Ужъ не считала она свои дѣйствія одной изъ мѣръ къ сохраненію памятниковъ древности?..

Дальнѣйшая исторія съ остатками „Якутскаго острога" по документамъ представляется въ такомъ видѣ.

18-го сентября 1899 г. за № 101 якутскій областной архитекторъ Никитинъ докладываетъ губернатору, что „проходя 15-го сентября мимо башенъ, находящихся позади зданія Областного Управленія, я замѣтилъ, что часть галлереи между башнями разрушена и бревна разбросаны по улицѣ, и, повидимому, это разрушеніе произошло не отъ времени и ветхости, — а потому, имѣя въ виду 181 ст. Устава Строительнаго, докладываю Вашему Превосходительству". И.д. губернатора Миллеръ запросилъ объ этомъ полицеймейстера, и 9-го октября 1899 года за № 462 якутскій полицеймейстеръ представляетъ губернатору актъ дознанія о разрушеніи части стѣны старой крѣпости. Въ актѣ имѣются показанія лицъ, живущихъ около башенъ: статскаго совѣтника Д.И. Меликова, государственнаго ссыльнаго И.Ф. Зубржицкаго, отставного чиновника Н.И. Виноградова. Всѣ эти лица показываютъ, что въ половинѣ сентября 1899 г. они видѣли кучку молодыхъ людей, учениковъ мѣстнаго реальнаго училища, человѣкъ 10—15, которые, поднявшись на стѣну башни, стали разворачивать и сбрасывать на землю бревна „изъ шалости", какъ добавляетъ отставной чиновникъ Виноградовъ.

Дознаніе кончилось, копію съ дознанія полицеймейстера препроводили директору якутскаго реальнаго училища на распоряженіе, а башни по прежнему были представлены всякимъ желающимъ „пошалить" и позабавиться бревнами пряселъ и башенъ. „Шалости" дошли до того, что обыватели стали растаскивать бревна на свои нужды.

4-го мая 1900 г. за № 3228 губернаторъ пишетъ полицеймейстеру: „до моего свѣдѣнія дошло, что башни разрушаются неизвѣстными злоумышленниками, бревна отвозятся для отопленія своихъ жилищъ, и что независимо отъ сего означенныя башни служатъ иногда убѣжищемъ для пьяныхъ, которые легко могутъ ихъ спалить. Въ виду чего поручаю произвести тщательное разслѣдованіе по содержанію изложенныхъ указаній и мнѣ донести, а равно принять мѣры къ охраненію башенъ. И.д. губернатора Миллеръ".

Полиція произвела „тщательное разслѣдованіе" и отписала объ этомъ губернатору, тотъ передалъ эту отписку секретарю, послѣдній пришилъ къ дѣлу и вложилъ въ папку „дѣлъ о якутскомъ острогѣ", и всѣ эти отношенія, запросы и отписки, циркуляры и рапорты были сданы въ архивъ, а мѣръ къ охраненію башенъ совершенно не принималось. Онѣ не только не были обнесены какимъ либо заборомъ, но даже не было и сторожа, который бы могъ слѣдить за „шалостями" обывателей, и башни разрушались все болѣе и болѣе. Нѣкоторыя отдѣленія въ пряслахъ были разобраны по перегородкамъ, двери башенъ (у одной) были сорваны и „пропали безъ вѣсти" (а двери больше сажени вышины и около двухъ саженъ ширины — что твои ворота! — изъ крѣпкихъ лиственничныхъ досокъ съ толстыми косяками и такими же рамами), нѣкоторыя бревна верхнихъ пряселъ тоже улетучились, а переписка все разрасталась, и папка „дѣло якутскаго острога" все пухла и пухла. Наконецъ, — какими соображеніями руководствовались при этомъ, неизвѣстно, — всѣ башни „якутскаго острога" особымъ актомъ въ 1901 г. перешли въ вѣдѣніе якутскаго епископа, который проектировалъ построить на мѣстѣ одной башни часовню, въ цѣляхъ якобы реставраціи памятниковъ старины. Но, само собой очевидно, что этотъ проектъ якутскаго епископа не можетъ быть названъ мѣрою охраненія памятниковъ древности, а напротивъ, осуществленіе его было бы разрушеніемъ башни, хотя бы и съ пользой для духовнаго вѣдомства. Чтобы устроить изъ башни часовню, нужно бы было для этого прорубить въ стѣнѣ два-три окна, забить наглухо двери и вырубить для часовни новую: двери башни слишкомъ широки, онѣ захватываютъ почти всю стѣну. Чтобы укрѣпить крестъ, нужно было поставить новый верхъ и сшибить башенную вышку, сдѣланную для поста, разобрать внутреннія прясла и уничтожить всѣ проходы во внутреннія прясла стѣнъ; устроить потолокъ, для чего нужно было вырубить особыя щели въ стѣнахъ башни и для вящаго благолѣпія дома Божія обшить всѣ внутреннія стѣнки новымъ тесомъ, который не могъ плотно подходить къ круглымъ бревнамъ. Отсюда бы получилось то, что бревна, закрытыя тесомъ, съ внутренней стороны имѣли болѣе теплый воздухъ, что вызвало бы сырость, а стало быть, и быстрое гніеніе... Къ счастью для остатковъ якутскаго острога, часовня не была построена, но и помимо этого положеніе башенъ, опекаемыхъ епископомъ, значительно ухудшилось.

Епископъ, хотя онъ и назвалъ себя „любителемъ старины“⁴⁾, ничѣмъ не доказалъ своей любви къ остаткамъ древняго якутскаго острога. Онъ не только не заботился объ ихъ охраненіи, но даже будто совершенно забылъ и о своемъ проектѣ реставраціи башни и о существованіи нашихъ памятниковъ древности города Якутска. Обыватели города, зная, что башни старой крѣпости не находятся въ вѣдѣніи полиціи, постарались приспособить ихъ для... отхожихъ мѣстъ и свалочныхъ ямъ, благо никто изъ власть имущихъ не препятствовалъ. Слѣдствіемъ такой опеки епископа было ходатайство обывателей, живущихъ около башенъ, предъ губернаторомъ объ уборкѣ нечистотъ изъ башенъ и внутреннихъ стѣнъ крѣпости. Якутскій губернаторъ долженъ былъ обращаться къ его преосвященству съ заявленіемъ за № 4647, въ которомъ онъ (тогда—1902 г. 5 іюля былъ губернаторомъ Скрипицинъ) пишетъ: „...Состоящія нынѣ въ вѣдѣніи Вашего Преосвященства ветхія башни служатъ пріютомъ для разнаго рода бродягъ и въ нихъ продолжаютъ обнаруживать слѣды серьезныхъ преступленій. Кромѣ того, скопившіяся въ этихъ развалинахъ зловонныя нечистоты заражаютъ воздухъ и могутъ послужить источникомъ заразы. Вслѣдствіе чего и въ виду усиленнаго ходатайства живущихъ по сосѣдству съ башнями обывателей имѣю честь покорнѣйше просить распоряженія Вашего о скорѣйшей уборки нечистотъ означенныхъ башенъ".

4) См. его отношеніе отъ 30-го апрѣля 1901 г. за № 461 въ книгѣ Н.В. Султанова. Остатки якутскаго острога. Стр. 112 и слѣд. Въ работѣ Султанова же можно найти и нѣкоторые другіе документы, относящіеся къ перепискѣ администраціи о остаткахъ Якутскаго острога. Мы публикуемъ лишь тѣ документы, которые до сего времени въ печати не появлялись. Авторъ.

Уборка нечистотъ не производилась, зловонія по преж­нему заражали воздухъ, башни съ такимъ же успѣхомъ продолжали служить пріютомъ для разнаго рода бродягъ, лѣсъ башенный растаскивался, одно за другимъ исчезали прясла стѣны, но епископъ, въ виду невозможности ихъ охранять за неимѣніемъ средствъ, отказался отъ башенъ, и онѣ снова перешли въ вѣдѣніе гражданскихъ властей.

Какими путями, неизвѣстно, но археологическая коммиссія узнала о такомъ плачевномъ положеніи памятниковъ древ­ности въ г. Якутскѣ и, боясь за ихъ цѣлость, затребовала отъ областной якутской администраціи: а) точныя деревянныя модели башенъ, в) подробное техническое описаніе ихъ съ планомъ и архитектурными деталями, с) снимки башенъ въ большомъ масштабѣ, — что было сдѣлано и отослано губернаторомъ въ Петербургъ.

Послѣ такого запроса археологической коммиссіи якутскіе губернаторы еще настоятельнѣе добиваются разрѣшенія о сломкѣ башенъ, какъ предъ генералъ-губернаторомъ, такъ и предъ археологической коммиссіей. Послѣдняя всячески старается сохранить башни, какъ остатки древняго зодчества. Возникаетъ цѣлая переписка между якутскимъ губернаторомъ и археологической коммиссіей, которая въ концѣ концовъ рѣшается, въ виду упорныхъ просьбъ губернаторовъ (Чаплина и Булатова) о сломкѣ башенъ и продажѣ ихъ съ аукціона, возбудить (только въ 1906 г.!) ходатайство объ ассигнованіи суммы для содержанія острога. Губернаторъ Булатовъ не удовлетворился такой отпиской археологической коммиссіи и 3-го іюля 1906 г. за № 137 самъ возбуждаетъ ходатайство объ ассигнованіи средствъ на поддержаніе башенъ, но отвѣта не получаетъ и 13-го января 1907 г. за № 15 вторично возбуждаетъ ходатайство о томъ же. Археологическая коммиссія въ маѣ 1907 г. за № 371 подтверждаетъ якутскому губернатору, что средства на поддержку башенъ будутъ исходатайствованы и въ этомъ же году издаетъ 24 выпускъ своихъ „Извѣстій", гдѣ на стр. 117 Н.В. Султановъ, покончивъ говорить о перепискѣ археологической коммиссіи съ якутской администраціей, подъ строкой петитомъ пишетъ:

„Будемъ надѣяться, что новый якутскій губернаторъ И.И. Крафтъ, человѣкъ просвѣщенный и самъ дѣйствительный членъ Императорскаго Петербургскаго Археологическаго Института, не дастъ погибнуть остаткамъ якутскаго острога и такъ или иначе найдетъ средства къ ихъ поддержанію".

Дѣйствительно, г. Крафтъ, не въ примѣръ прочимъ якутскимъ губернаторамъ, не ограничился простыми отписками, запросами да отношеніями. Онъ сразу представилъ археологической коммиссіи проектъ реставраціи башенъ съ тысячными смѣтами. Оно такъ и подобаетъ „дѣйствительному члену Императорскаго Петербургскаго Археологическаго Института"!... Шестого февраля 1908 года, по распоряженію губернатора Крафта, была образована коммиссія для составленія плана возстановленія башенъ Якутскаго острога изъ совѣтника областнаго управленія А. Попова, областного инженера Кудрявцева и областного архитектора К. Лешевича. Коммиссія эта прежде всего рѣшила освидѣтельствовать остатки старины, къ чему въ концѣ мая того же года и было приступлено.

24-го мая 1908 г. коммиссія уже въ составѣ областнаго архитектора Лешевича, члена городской управы Астрахтуева и полицейскаго надзирателя Литвинцева производила осмотръ остатковъ построекъ воеводы Ивана Преклоннаго, а именно: оставшейся отъ бывшаго острога одной бревенчатой башни (нынѣ находящейся въ скверѣ имени И.И. Крафта) и трехъ такихъ башенъ Западной стѣны съ 11/2 пряслами бывшаго „города"; при чемъ оказалось:

1. Башня „острога" находится въ полуразрушенномъ состояніи, такъ какъ большее число стѣнныхъ бревенъ сгнило, въ особенности нижніе вѣнцы, которые оказались сгнившими и раздавленными подъ тяжестью башни; сторожевого поста (вышки) нѣтъ; досчатая крыша и бойницы надъ воротами также сгнили, при чемъ послѣднія едва держатся на подпоркахъ, грозя ежеминутно паденіемъ; полы и потолки пришли въ крайнюю ветхость.

2. Оставшіяся три башни бывшаго „города", западной его стороны, находятся въ болѣе худшемъ состояніи, и двѣ изъ нихъ вышли изъ отвѣснаго положенія, такъ что при сильномъ вѣтрѣ всегда можно ожидать ихъ паденія на находящуюся подлѣ нихъ улицу и жилыя постройки; надъ южной башней сохранилась вышка, находящаяся въ такомъ ветхомъ состояніи, что легко можетъ обрушиться внизъ, угрожая опасностью для жизни проходящимъ.

3. Оставшіяся полтора бревенчатыхъ прясла между вышеупомянутыми тремя башнями „города" наполовину сгнили: нѣтъ стропилъ съ крыши, перилъ со стойками галлереи со стороны двора „города" и пр.; бойницы здѣсь также грозятъ паденіемъ.

Слѣдствіемъ осмотра остатковъ древности было то, что 27 мая 1908 г. за № 193 областнымъ архитекторомъ представлены губернатору: а) проектъ реставраціи сохранившихся остатковъ башенъ города Якутска, б) двѣ смѣты о расходахъ на реставрацію, с) актъ коммиссіи и д) справочныя цѣны. Смѣта была составлена Лешевичемъ на 17.087 рублей 51 копѣйку (съ присоединеніемъ 3% на приспособленіе 468 р. 54 к. и 4% въ техническій капиталъ 657 руб. 20 к.) на реставрацію одной западной стѣны башенъ и 7.269 р. 49 к., для реставраціи восточной башни.

Этотъ проектъ вмѣстѣ съ новымъ проектомъ губернатора (проектомъ приспособленія отдѣльной башни Якутскаго острога подъ архивъ) былъ отосланъ И.И. Крафтомъ въ археологическую коммиссію. Въ отвѣтъ на это археологическая коммиссія 6-го ноября 1908 года за № 1638 отвѣтила якутскому губернатору, что она не признала возможнымъ утвердить проектъ о помѣщеніи трудовъ архива въ одной изъ башенъ, такъ какъ при осуществленіи проекта эта башня будетъ сильно искажена постройкой лѣстницы, расширеніемъ оконъ, увеличеніемъ количества ихъ, штукатуркой, окраской, устройствомъ печи, перегородками и проч. Проектъ реставраціи всего острога также не можетъ быть ею одобренъ благодаря крупной суммѣ, нужной, по словамъ проекта, для его осуществленія и благодаря отсутствію вполнѣ точныхъ детальныхъ чертежей. Въ виду же имѣющагося уже согласія свыше на испрошеніе въ законодательномъ порядкѣ 2.000 рублей на ремонтъ „острога", коммиссія входитъ съ ходатайствомъ въ министерство внутреннихъ дѣлъ объ ассигнованіи на начальный ремонтъ одной большой башни, въ слѣдующій же годъ предполагаетъ войти съ ходатайствомъ на ремонтъ другихъ частей якутскаго острога. При этомъ, археологическая коммиссія проситъ доставить ей точныя и подробныя свѣдѣнія о свойствахъ почвы подъ „острогомъ", о составѣ ея, глубинѣ промерзанія и оттаиванія: свѣдѣнія эти нужны будутъ археологической коммиссіи для обсужденія вопроса о фундаментѣ для реставраціи якутскаго „острога".

Увы! Надежда археологической коммиссіи на г. Крафта не оправдалась. Читатели видятъ изъ послѣдняго отвѣта археологической коммиссіи, какъ горько она ошибалась. „Дѣйствительный членъ археологическаго института и „просвѣщенный человѣкъ" предлагаетъ коммиссіи реста­врировать башню, передѣлавъ ее въ жилое помѣщеніе, т.е. попросту уничтожить въ ней все то, что и является наиболѣе цѣннымъ съ научной археологической точки зрѣнія. Чѣмъ же отличается проектъ г. Крафта отъ бывшаго до него проекта передѣлки башни подъ дачу, находящуюся до сего времени въ Сергеляхѣ? Не проще ли было предложить археологической коммиссіи расправиться съ башнями по управски, т.е. изрубить остатки древняго острога на дрова и отапливать бревнами „города" и „острога" губернаторскій домъ или областное управленіе!..

Повидимому, и г. Крафтъ охладѣлъ послѣ такого отвѣта коммиссіи къ интересамъ археологіи (недаромъ онъ такъ горячо принялся сначала за это дѣло!) и... снова пошла переписка да отписка, а башни по прежнему стояли, гнили, растаскивались и доживали, заброшенныя и угрюмыя, свои послѣдніе печальные дни.

8-го января 1909 года за № 9 якутскій губернаторъ отвѣтилъ археологической коммиссіи:

1. Почва подъ острогомъ по преимуществу песчаная, при чемъ верхній слой (толщиной отъ 4 до 6 вершковъ) черно-зеленый.

2. Глубина промерзанія грунта въ области (?) точно не изслѣдована (?!), но по имѣющимся даннымъ она идетъ далѣе десяти сажень.

3. Глубина оттаиванія (гдѣ?) идетъ отъ одного до одной четверти аршина. При этомъ губернаторъ проситъ объ ассигнованіи 360 рублей (скромно!) на разборъ верхнихъ частей трехъ западныхъ башенъ въ виду могущаго быть ихъ паденія. „Такъ какъ въ Новомъ году будетъ приступлено къ ремонту ихъ, то преждевременная разборка ихъ не является безцѣльной" —мотивируетъ свое предложеніе и ходатайство о деньгахъ г. Крафтъ.

Намъ кажется немного страннымъ, какъ могло случиться, что на вопросъ археологической коммиссіи о глубинѣ промерзанія подъ острогомъ губернаторъ пишетъ о глубинѣ промерзанія грунта во всей Области? Тѣмъ болѣе странно это, что Якутская Область занимаетъ довольно обширное пространство и въ смыслѣ одинаковости температуры не представляетъ изъ себя одного цѣлаго. Къ чему также говорить о неизслѣдованности глубины промерзанія грунта въ Области, когда его просили изслѣдовать глубину промерзанія подъ „острогомъ"? Развѣ у г. Крафта не было ни времени, ни силъ, ни помощниковъ, ни инструментовъ произвести эти изслѣдованія?! И такъ отвѣчаетъ археологической коммиссіи „дѣйствительный членъ Археологическаго Института"!

И.И. Крафтъ усердствовалъ на бумагѣ и обѣщалъ, а башни продолжали стоять безъ всякаго огражденія и ремонта. И въ слѣдующемъ Новомъ году, и въ нынѣшнемъ никакого ремонта башенъ не было, а напротивъ...

Не безъ вѣдома, конечно, „дѣйствительнаго члена Императорскаго Петербургскаго Археологическаго Института", вѣроятно, въ видахъ сокращенія и выпрямленія пути съ луга и дачъ къ областному управленію и казначейству, въ западной стѣнѣ „города", между сѣверной и угловой башней и средней, на протяженіи пяти-шести саженъ совершенно разобраны прясла и... проложена дорога.

Затѣмъ, увлекшись проектами и смѣтами и предоставивъ башни волѣ Божіей, администрація и не замѣтила, какъ въ одно прекрасное утро, лѣтомъ, въ августѣ 1909 г. загорѣлась южная башня западной стѣны, самая сохранившаяся и съ вышкой. Башня сгорѣла, успѣли отстоять лишь прясло. Оставшіеся отъ пожара 3—4 вѣнца вмѣстѣ съ разобранными, саженъ на 5, пряслами, были изрублены на дрова.

Послѣ этого пожара къ оставшимся прясламъ былъ сваленъ лѣсъ (видимо, для ограды!) и... чрезъ нѣкоторое время снова вспыхнули остатки якутскаго острога. На этотъ разъ дѣло окончилось пустяками: всего лишь нѣсколько пряселъ пришлось растащить и изрубить на дрова. А охраны, ограды и ремонта все не было и будетъ ли?!.⁵⁾.

5) Въ маѣ 1912 года одна башня, находящаяся въ „скверѣ Ивана Ивановича Крафта", начинаетъ реставрироваться на средства министерства. Ее совершенно разобрали до основанія, произвели раскопки на мѣстѣ башни, нашли двѣ мѣдныхъ монеты и стеклянную бусу. Теперь хотятъ подводить новый срубъ. Бревна старыя строгаютъ пока до-бѣла. работаютъ очень медленно и какъ реставрируютъ — трудно сказать. Остальныя же башни и прясла, находящіяся за областнымъ управленіемъ, остаются въ прежнемъ положеніи. Авторъ.

Гибнутъ памятники старины, гибнутъ не такъ отъ времени и ветхости, какъ отъ равнодушія и невѣжества властей предержащихъ города Якутска!.. Хоть бы сторожа нанять, чтобы онъ охранялъ ихъ отъ поджоговъ и шалостей обывателей, слѣдилъ и не давалъ обращать памятники старины въ зловонныя клоаки! Хоть бы оградой, наконецъ, обнести ихъ, хоть бы... но вѣдь для всего этого нужно перестать быть чиновникомъ, знающимъ, который часъ на часахъ ихъ высокопревосходительствъ...