Черский Иван Дементьевич
Геолог, палеонтолог и географ, исследователь Сибири Черский Иван Дементьевич (Ян Доминикович) родился 3 мая 1845 г. в именье "Сволна" Дриссенского уезда Виленской губернии. По национальности поляк. За участие в Польском восстании 1863 — 1864 гг. был отдан в солдаты и отправлен в Омск. Под влиянием Г.Н. Потанина начал геологическое и палеонтологическое исследование в районе Омска. В 1869 г. освобожден от военной службы по болезни. В 1871 г. переехал в Иркутск. В 1873 — 1876 гг. изучал Саяны, Присаянье, Приангарье. В 1877 — 1880 гг. исследовал геологическое строение берегов Байкала, в 1881 г. — бассейны рек Селенга и Нижняя Тунгуска. Черский выдвинул идею эволюционного развития рельефа (1878). Предложил одну из первых палеотектонических схем для Сибири, использованную Э.Зюссом в труде "Лик Земли".
В 1885 г. амнистирован и по приглашению Академии наук переехал в Петербург, выполнив по пути маршрутное геологическое исследование почтового тракта от Иркутска до Урала с заездами к Падунскому порогу Ангары, в Минусинск.
Затем по заданию Академии наук 28 мая 1891 г. прибыл в Якутск руководителем Колымо-Индигирской экспедиции для исследования бассейнов рек Яны, Индигирки и Колымы. В состав экспедиции вошли жена Черского Мавра Павловна, двенадцатилетний сын Александр, выполнявший обязанности коллектора и Г.И. Дуглас — стрелок, препаратор. К ним в Якутске присоединился в качестве проводника и переводчика урядник С.И. Расторгуев — участник многих научных экспедиций. Здесь Черский посетил областной музей и произвел экспертизу палеонтологических находок. 14 июня экспедиция выехала из Якутска.
28 августа после труднейшего 76-дневного путешествия прибыли в Верхнеколымск, о чем Черский доложил окружному исправнику: "Имею честь донести до сведения Вашего Высокоблагородия, что вверенная мне экспедиция благополучно прибыла в Верхнеколымск 28 августа, согласно предположению, намеченному еще в Петербурге, остановилась здесь для зимовки...". По всему маршруту Черский проводил геологические сборы, вел записи по метеорологии, собирал ботаническую и зоологическую коллекции, регулярно вел наблюдения за температурой, давлением и влажностью воздуха. В Верхнеколымске Черским составлен предварительный отчет об исследованиях 1891 г., экспедиции И. Черского существенную помощь оказал Оймяконский купец Н.О. Кривошапкин, предоставивший без всякой платы лошадей, продукты, различный походный инвентарь, за что был награжден орденом Св. Станислава 3 степени.
После зимовки в Верхнеколымске 31 мая 1892 г. экспедиция спустилась по р. Колыма. Но здоровье ее начальника было подорвано. Несмотря на тяжелые недуги, он продолжал руководить работой экспедиции. 25 июня у устья р. Прорвы между Среднеколымском и Нижнеколымском И.Д. Черский скончался. Похоронен на берегу р. Колымы.
Выполняя завещание мужа М.П. Черская довела экспедицию до Нижнеколымска, не прекращая вести разнообразные научные наблюдения и записи в дневнике.
На этом экспедиция прекратила свою работу. Все материалы и коллекции, собранные экспедицией И.Д. Черского, были благополучно доставлены в Петербург и переданы в Академию наук.
Мавра Павловна последние годы жизни прожила в Ростове-на-Дону, работала в краеведческом музее, выступала с лекциями, организовала географические кружки в школах. Умерла в 1940 г. в возрасте 83 лет. Сын И.Д. Черского погиб в годы гражданской войны на острове Сахалин.
С.В. Обручев сын знаменитого академика В.А. Обручева в 1926 г. исследовал горный хребет и назвал в честь И.Д. Черского хребтом Черского.
Хребет простирается с северо-запада на восток, затем на юго-восток, между Яно-Оймяконским нагорьем на юго-восток и Момо-Селенняхским межгорным понижением на северо-восток, на протяжении более 1500 км. В западной части горной системы, в междуречье Яны и Индигирки распологаются хребты Хадаранья (2185 м.), Тас Хаяхтах (2356 м.), Чемалгинский (2547 м.), Курундя (1919 м.), Долго (2272 м.), Чибигалахский (2449 м.), Боронг (2681 м), и другие. На востоке, в верховьях Колымы, простирается хребет Улахан Чистай (там высшая точка Якутии — вершина Победа, 3147 м.).
В 1963 г. именем И.Д. Черского переименован центр Нижнеколымского улуса, п. Нижние Кресты, некогда основанный Семеном Дежневым.
Жизнь и смерть Ивана Черского
Черский — так называется один из полярных аэропортов, регулярно принимающий самолеты полярных авиалиний и авиакомпании «Якутия». В километре к северу от аэропорта — поселок городского типа Черский, в котором живут более трех тысяч человек.
А на юг от этого поселка, на полторы тысячи километров, от реки Оленгуй до Олёкмы и почти до Читы, раскинулась гигантская горная страна, система горных хребтов с самой высокой вершиной всей Восточной Сибири — горой Победа в хребте Улахан-Чистай (3147 м над уровнем моря). Одна из крупнейших горных систем Северной Азии 80 лет назад была названа хребтом Черского — именем неутомимого путешественника и выдающегося исследователя.
С юности — в Сибири
Ян Черский родился в польском в ту пору городе Вильно в мае 1845 года. Он окончил гимназию и только начал учиться в Шляхетском институте, как был арестован за участие в студенческих сходках и отправлен в сибирскую ссылку для отбывания солдатской службы в Омском линейном батальоне. Ему было всего 18 лет. С этого времени его, Яна Домениковича, стали называть Иваном Дементьевичем.
Где-то на полпути между Тобольском и Омском он познакомился с таким же ссыльным Александром Чекановским, который был на 13 лет старше и уже овладел специальностью геолога. Он уговорил юного Друга заняться в Сибири исследованием природы. В Омске Черский был назначен в охрану тюремного замка, того самого «мертвого дома», где отбывал заключение Ф.М. Достоевский, но каким-то образом молодой солдат ухитрялся заниматься самообразованием и, более того, собирать в окрестностях города гербарий и образцы горных пород. Ему помогал ставший впоследствии известным исследователем природы Азии коренной сибиряк Г.Н. Потанин, только что вернувшийся из похода по Алтаю. На первую статью Ивана Черского «Об ископаемых раковинах в окрестностях Омска» обратил внимание знаменитый академик А.Ф. Миддендорф, который написал письмо ссыльному солдату и даже заехал посмотреть его коллекцию. Дело в том, что собранные им раковины оказались пресноводными, а это опровергало представление о том, что Западная Сибирь некогда погружалась в море. За этим первым научным открытием последовал геологический очерк окрестностей Омска и карта горных пород в долине реки Оми.
Только через 7 лет, в 1871 году, Иван Черский был освобожден по состоянию здоровья от службы и получил разрешение уехать в Иркутск, где он при содействии А.Л. Чекановского был принят на работу в Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества. Правитель дел А.Ф. Усольцев предложил Черскому сразу три должности — писаря, консерватора и библиотекаря с жалованьем 25 рублей в месяц. Он получил возможность изучить богатые естественнонаучные коллекции музея, разбирая их с палеонтологом из Варшавы Бенедиктом Дыбовским, тоже ссыльным.
В 1873 году Восточно-Сибирский отдел Русского географического общества поручил И.Д. Черскому исследование гор Восточного Саяна и Кузнецкого Алатау. В следующие два полевых сезона он работал в Тункинских и Китойских гольцах Саян, составлял описание открытых им базальтовых покровов в Тункинской котловине, дошел до рек Бирюсы и Уды. За раскопки в карстовой пещере близ станицы Нижнеудинской ископаемых остатков медведя и оленя, живших во времена ледникового периода, он был награжден серебряной медалью Русского географического общества. С этого начались многолетние исследования И.Д. Черского на Байкале.
В 1877 году он взялся за решение давно волновавшей умы ученых проблемы происхождения самого глубокого на Земле озера Байкал. В Иркутске на экспедицию ему выдали всего 300 рублей, которых хватило лишь на то, чтобы нанять двуколку с бурятом-возчиком. В первое лето по пути к Черскому присоединился случайно встреченный бродяга — старатель и контрабандист, он хорошо знал тайгу. А в следующем году появилась настоящая помощница геолога — сибирская казачка Мавра, ставшая в 1881 году женой Черского.
С его помощью она не только освоила грамоту, но и стала самостоятельным научным исследователем. Черский со своим небольшим отрядом обошел весь Байкал и составил первую карту горного окружения озера. По возвращении в Иркутск он узнал, что пожар уничтожил здание Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества, музей, библиотеку, бесценные коллекции и вес его записи, дом, в котором он жил с женой и сыном Александром, названным в честь А.Л. Чекановского.
Работа И.Д. Черского, посвященная геологии Байкала, была отмечена золотой медалью Русского географического общества, а приложенная к ней карта (масштаб 1:420 000) вызвала огромный интерес на Международном геологическом конгрессе в Венеции 1880 года. Точная и подробная карта Черского считалась лучшей для района и использовалась геологами Прибайкалья и Забайкалья вплоть до середины XX века.
И.Д. Черский не был на конгрессе, не смог поехать и в Петербург за присужденной ему золотой медалью. Он еще оставался бесправным ссыльным. А после Иркутского пожара 1878 года потерял свою невеликую должность и скромную зарплату и, чтобы выжить и иметь возможность продолжать научные исследования, устроился на работу приказчиком и рисовал портреты на заказ. В 1881 году со своим новым помощником Николаем Витвицким (в будущем — известным археологом) он провел исследования впадающей в Байкал реки Селенги. Поднявшись в ее верховья, они дошли до пограничного с Китаем города Кяхты.
Здесь Иван Дементьевич сделал важнейший вывод о том, что горы вокруг Байкала — древнейшая часть Сибири, которую на протяжении по крайней мере 200 - 250 миллионов лет не заливало море. Это — ядро всей Азии, очень долго возвышавшееся скалистым островом над бескрайним океаном. Член-корреспондент АН СССР С.В. Обручев писал, что экспедиция Черского «создала эпоху в исследовании Прибайкалья».
Идеи Черского о рельефообразующей роли речных потоков легли в основу геоморфологии — науки о формах земной поверхности. Черский пришел к заключению, что формирование байкальской котловины произошло в результате длительного процесса оседания этого участка земной коры. Он был близок к открытию неотектонических процессов в земной коре.
После байкальской экспедиции отдел Русского географического общества в Иркутске назначил Черского наблюдателем на только что открытую таежную метеостанцию в верховьях Нижней Тунгуски. Он поселился с женой и сыном в селе Преображенском, в доме сельского учителя. В свободное от метеорологических наблюдений время Черский завершал обработку своих геологических материалов.
В 1885 году, когда уже 20 лет были проведены в ссылке, пришло сообщение об амнистии. Черский наконец мог ехать в Петербург. Академия наук поручила ему выполнить по пути из Иркутска геологическое обследование Сибирского почтового тракта от Байкала до Урала. Используя походный барометр-анероид, он измерял перепады атмосферного давления и вычертил профиль рельефа на Сибирском тракте. Им были проведены геологические экскурсии к Падунскому порогу на Ангаре, в верховья Енисея, в Минусинскую котловину.
Именно Черскому принадлежит название Западно-Сибирской низменности, одной из обширнейших равнин земного шара, раскинувшейся между Уралом и Енисеем.
На севере Восточной Сибири
В Петербурге И.Д. Черский работал в Геологическом музее Академии наук, время от времени выступал с докладами в различных научных обществах, публиковал статьи в географических и геологических журналах. По заданию П.П. Семёнова (Тян-Шанского) он написал «дополнение» в двух томах к русскому изданию многотомного сочинения немецкого географа Карла Риттсра «Азия». Ему была также поручена обработка ископаемых останков животных, доставленных с Новосибирских островов экспедициями А. Бунге и Э. Толля. В Петербургской академии наук Черскому предложили провести исследования на севере Якутии. Проект экспедиции, рассчитанной на три года, был одобрен. Он отправился в эту дальнюю поездку, несмотря на плохое состояние здоровья, взяв с собой жену Мавру Павловну, племянника Генриха Дугласа и двенадцатилетнего сына Александра.
Выехав из Петербурга в феврале 1891 года, необычная семейная экспедиция летом была уже в Якутске. А далее верхом на лошадях в сопровождении проводника Степана Расторгуева направилась к верховьям Колымы. За два с половиной месяца они прошли более двух тысяч километров: миновали устье Алдана, главного притока Лены, пересекли Верхоянский хребет, за Нерским плоскогорьем возникли отсутствовавшие на карте сложенные гранитами горные хребты, которым Черский дал якутские названия — Тас-Кыстабыт, Улахан-Чистай, Томус-Хая. На карте гидрографа Г.Д. Сарычева, проходившего эти места 100 лет назад, хребты протягивались строго меридианально, с севера на юг. Черский записал в своем дневнике, что они скорее располагаются в направлении с северо-запада на юго-восток. Спустя 35 лет это открытие подтвердил геолог С.В. Обручев. Отрог, названный Черским Индигиро-Колымским, оказался частью грандиозной горной страны размерами с Кавказ.
За последним хребтом — двухсоткиломстровый спуск к долине Колымы. После «поражающих своим грозным величием котловин... угрюмых ущелий, оглушительно ревущих водопадов, — записывает И.Д. Черский, — система широких и очень пологих долин». На колымском притоке реке Зырянке найдено месторождение каменного угля. В сентябре 1891 года караван подошел к Верхнеколымску, раскинувшемуся на берегу впадающей в Колыму реки Ясачной. Зимовали в якутской юрте, где на полу и в углах не стаивал лед, источником света были лишь свечи, а питаться приходилось одной мороженой рыбой. Но и в этих условиях Черский обрабатывал данные метеорологических наблюдений и геологических исследований. Один раз он совершил поездку на собачьей упряжке в горы к северу от Верхнеколымска.
К концу тяжелой, восьмимесячной зимовки здоровье Ивана Дементьевича сильно ухудшилось, и тем не менее он решил продолжать экспедицию, договорившись с женой, что в случае его смерти она завершит работу в низовьях Колымы. В присутствии священника Василия Сучковского он продиктовал письмо в Академию наук, озаглавив его «Скорбный лист автора всех этих заметок и дневников»: «В случае моей смерти, где бы она меня ни застала, экспедиция под управлением моей жены Мавры Павловны Черской должна все-таки летом непременно доплыть до Нижнеколымска, занимаясь главным образом зоологическими и ботаническими сборами и разрешением тех из геологических вопросов, которые доступны моей жене...»
Как только по Колыме прошел ледоход, экспедиция на двух больших лодках отправилась вниз по реке. Иван Дементьевич, полулежа на носу лодки, вел наблюдения за характером берегов. Жена и сын приносили ему образцы пород, которые он определял и описывал. Предчувствуя кончину, Черский не прерывал свои записи в дневнике, отдав распоряжение: «... Чтобы меня тащили вперед и даже в тот момент, когда я буду отходить». Здоровье его с каждым днем ухудшалось (предполагают, что у него был рак легких). Последние записи сделаны его женой под диктовку.
Иван Дементьевич Черский скончался 25 июня 1892 года, когда лодки подошли к реке Прорва, напротив устья Омолона, правого притока Колымы. Два дня здесь из-за непогоды простояли, затем приплыли к заимке Колымской, где и был похоронен самоотверженный исследователь природы Сибири. Весть о его смерти дошла до Иркутска только в начале сентября, по телеграфу ее передали в Петербург.
Памятник Черскому
Когда в Петербурге стало известно о смерти И.Д. Черского, на пленарном заседании Академии наук был зачитан его «Скорбный лист». Адъюнкт Ф. Плеске сказал о покойном ученом: «С одной стороны, мы встречаемся здесь с чрезвычайно симпатичным, благородным и скромным человеком, одаренным от природы выдающимися способностями, с другой же стороны, вся жизнь Черского состояла из ожесточенной борьбы идеального служения науке с материальными невзгодами».
Мавра Павловна, следуя завещанию мужа, продолжала экспедиционные работы до начала новой зимы, а затем вернулась с сыном в Иркутск, передав все материалы последней экспедиции Петербургской академии наук.
Сын И.Д. Черского, с детства познавший трудности экспедиционной жизни, закончил в 1904 году естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета.
Он решил продолжить дело отца, и, как только появилась возможность, уехал на Дальний Восток, работал как зоолог на Командорских островах.
В 1926 году на Индигирке появилась геологическая экспедиция под руководством С.В. Обручева с участием геодезиста и топографа К.С. Салищева. Плывя по равнинной, как показывала карта, реке, они неожиданно оказались в глубоком ущелье, образованном гранитными скалами, увенчанными снежными шапками. Это были горы, 35 лет назад открытые Иваном Черским. Обручев предложил назвать их именем И.Д. Черского. В своей книге «В неведомых горах Якутии» он писал, это «нагорье сохранит вечную память о самоотверженном Ученом Его памятник — в тысячу километров длины, триста — ширины и до 3000 метров вышины, по площади больше Кавказа и выше всех гор Северной Сибири».
Памятник И.Д. Черскому можно увидеть и на берегу Байкала. Большой крест памяти ученого установлен на вершине пика Черского в хребте Хамар-Дабан (2090 м над уровнем моря).
В 1947 году по инициативе начальника Колымского речного управления А.Е. Леликова на могиле И.Д. Черского поставлен бетонный обелиск с надписью: «Выдающемуся исследователю Сибири, Колымы, Индигирки и Яны, геологу и географу Ивану Дементьевичу Черскому от благодарных потомков». Па лоцманской карте Колымы речка Прорва не указана, и руководителям экспедиции по изучению деятельности И.Д. Черского Г. и Б. Илгунасам не удалось ее найти в ходе специальных изысканий в 1968 и 1984 годах. Они предполагают, что текла Прорва когда-то между заимками Алешкино и Средние Холмы в 310 километрах от устья Колымы и впоследствии исчезла...
Вячеслав Маркин, кандидат географических наук
Проводник великих экспедиций
Его имени нет на карте Якутии, хотя за много лет своей службы и экспедиционной деятельности он изъездил и исходил ее вдоль и поперек, побывав в самых труднодоступных местах. Но зато в честь Степана Иннокентьевича Расторгуева на Таймыре, где он зимовал всего один раз, названо шесть географических объектов. Трудно припомнить, чтобы такого удостаивался бы кто-нибудь другой...
Степан рано осиротел, детство его прошло в семье родственника матери в Мархе под Якутском. Когда в шестнадцать лет его призывали на службу, то даже дали отсрочку на четыре года — таким хилым он выглядел. Это особенно удивительно, ведь все, знавшие Расторгуева в зрелые годы, отмечали его высокий рост и крепкое сложение.
Степан очень любил дальние поездки. С собаками и оленями управляться он научился еще в детстве, якутский язык знал не хуже русского, невзгоды и лишения научился преодолевать на службе.
Осенью 1887 года, едва вернувшись из тысячекилометровой поездки по доставке почты из Якутска в Охотск, Расторгуев был снова отправлен в Охотск на поиски пропавшего без вести минного заградителя «Алеут», где узнал, что корабль благополучно прибыл во Владивосток. Задержка с приходом произошла по погодным условиям, а радио в то время еще не существовало.
Побывав на Анюйской ярмарке, Расторгуев через Нижне- и Среднеколымск, Верхоянск вернулся в Якутск лишь .в апреле 1888 года. За успешные поиски его произвели в унтер-офицеры. В тот год он почти не задерживался в Якутске: поднимался по Вилюю до Сунтара, искал новый перевал через Верхоянский хребет.
Скоро его как умелого и знающего проводника стали приглашать в научные экспедиции. В 1890 году он работал у энтомолога О.Ф. Герца на Камчатке. На следующий год был прикомандирован к экспедиции
И.Д. Черского. Когда осенью 1891 года начальство отозвало Расторгуева в Якутск, Черский обратился с настоятельной просьбой вернуть его. «За все время нахождения в экспедиции, — писал Черский, —
Расторгуев исполнял все возлагавшиеся на него поручения с самым похвальным рвением, отличаясь к тому же действительно образцовым трудолюбием». С января 1892 года Степан Иннокентьевич стал
фактическим руководителем хозяйственной части экспедиции. У него на руках умер начальник экспедиции. Расторгуев помог М.П. Черской успешно завершить работы — такова была последняя воля
умершего.
Затем эстафету исследования Северной Якутии подхватил Э.В. Толль. Расторгуев стал его верным помощником в поездках по Новосибирским островам и побережью Северного Ледовитого океана вплоть до Хатанги. По представлению Академии наук за эту экспедицию он был награжден серебряной медалью и почетным кафтаном.
В 1895 году Расторгуев провел через Джугджурский хребет горного инженера П. Сикорского. Выполняя следующее поручение — доставить с Колымы к родным в Киев заболевшего политссыльного Янковского — любознательный казак на свой страх и риск решил познакомиться с городами европейской части России. Он побывал, в Москве, где чуть не погиб на Ходынском поле во время коронации последнего русского царя. Осмотрел Всемирную выставку в Нижнем Новгороде, посетил Казань, Пермь, Тюмень, Иркутск.
Когда Э.В. Толль готовил свою третью и самую большую экспедицию на Север Якутии, он первым делом добился прикомандирования к ней Степана Расторгуева. «Ему было поручено доставить транспорт — восточно¬европейских собак в Архангельск, — пишет Толль. — В Верхоянске он встретился со Стрижевым, который привез туда на оленьих нартах собак из Усть-Янска. Погрузив на 10 оленьих нарт клетки с собаками, он повез их в Якутск. Отсюда на трех тройках собак довезли в Жигалово. Когда началась распутица, сани пришлось сменить на колеса... 14 апреля прибыли в Иркутск и продолжали путь по железной дороге. Таков Расторгуев — мой незаменимый товарищ в пути...», — заканчивает Толль.
На «Заре» Расторгуева зачислили матросом. Он быстро научился стоять на руле, бросать лот, управляться со сложным судовым хозяйством. Помимо доставленных им со Стрижевым двадцати собак, в их распоряжении оказалось еще сорок остяцких псов. Каюры обучили управлению упряжками матросов Носова, Железникова, Евтифеева. Основная же нагрузка в многочисленных санных походах у берегов Таймыра легла на плечи Степана Иннокентьевича.
Три его похода с лейтенантом Н.Н. Коломейцевым принесли громадные географические открытия в этом районе. Собственно, поход должен был быть один. Но подвела карта. Коломейцев и Расторгуев открывали новые реки, заливы, острова и никак не могли приблизиться к населенным пунктам, где должны были организовать летом доставку угля на Диксон. Лишь с третьей попытки, за 40 суток пройдя по морскому льду 768 километров, они достигли Гольчихи.
После отпуска Расторгуев должен был весной 1902 года прибыть с почтой к месту второй зимовки «Зари» на Новосибирских островах. Однако отправили его в качестве проводника в экспедицию на Чукотку. Похоже, что против его желания. Об этом свидетельствует записка, написанная под диктовку Расторгуева. О привязанности к русскому ученому говорит и тот факт, что, едва вернувшись с Чукотки, Расторгуев вызвался принять участие в поисках пропавшего без вести Толля. За участие в Русской полярной экспедиции Расторгуев в мае 1903 года был награжден золотой медалью Академии наук.
Степан Иннокентьевич и позже интересовался исследованиями родного края. Его имя в числе других 54 стояло в 1908 году под ходатайством об открытии в Якутске отдела Русского географического общества.
Достоверных сведений о том, как и где закончил свою жизнь якутский казак-первопроходец, нам найти не удалось. Скорее всего, это произошло в Якутске. Может быть, как это бывало не раз, читатели газеты расскажут об этом?
С. Попов, почетный полярник.
Г.И. Дуглас
Генрих Иосифович Дуглас (Генрих Иосиф фон Дуглас, после принятия православия Иван Осипович Дуглас) - племянник Ивана Дементьевича Черского (сын его сестры Михелины). Из мелкопоместных дворян Полоцкого уезда Витебской губернии, лютеранской веры,подданный Пруссии. В экспедиции на Колыму - стрелок и препаратор. До конца экспедиции он в ней не оставался, т.к. вовремя зимовки экспедиции в Верхнеколымске женился на дочери местного священника, Екатерине Степановне Поповой.
К весне, к моменту продолжения экспедиции Екатерина Степановна уже была беременна своим первенцем, и, хотя Генрих обещал Черскому, что он продолжит участие в экспедиции вместе с женой, этого не случилось - Екатерина Степановна благоразумно отказалась, и Генриху Иосифовичу пришлось прислушаться к мнению жены и "отпроситься" у Ивана Дементьевича из экспедиции. Черский, будучи человеком очень принципиальным, и для которого интересы науки были превыше всего, на племянника сильно обиделся. Экспедиция продолжилась без Генриха на барже с добрым десятком новых нанятых рабочих, что было даже больше, чем в составе экспедиции до зимовки.
Генрих с Екатериной прожили оставшуюся жизнь в Покровске. Генрих умер в 1926 году, простудившись на охоте - он был страстным охотником, из-за этого он и не вернулся на родную Витебщину. Служил писарем в волостной управе, крестьянствовал – выращивал рожь в окрестностях Покровска. Екатерина Степановна умерла в 1949 году. Всего они имели 12 детей, шесть из которых выжили.
Андрей Дуглас