— Я, — сказала Анна Догоюсова, — оттуда, из Якутии. Знаешь Олекминский округ? Кыллах — селение, знаешь? Якуты такой народ: скота мало, хлеба очень мало. Бедный народ якуты. Мы, знаешь, в мае пшеницу посеем, а потом на другое место, верст за 60, со скотом уйдем. А в августе опять назад придем. Живем, знаешь, в юртах. А есть еще якуты—охотники. Целое селение есть такое. „Чары“ называется. А там лес недалеко. А в лесу лисицы и белки. Есть у нас потребительское общество „Колбос“. Туда охотники несут на продажу шкурки. И есть у нас Сергей Романович — богатый человек. Он агентом служит в кооперации. 80 шкурок купит для кооперации, 20 — для себя. Для себя возьмет хорошие шкурки, кооперации даст плохие. Охотники получат за шкурки деньги, мало денег, и пойдут покупать мануфактуру. В кооперативе мануфактуры нет. Где мануфактура? — Продали ее. Сергей Романович купил, Иван Иванович купил, все богачи купили. Бедным ничего не осталось. Идут охотники богачам кланяться: „Продай!“

Дорого берут богачи за мануфактуру. Совсем немножко денег остается у охотников. Покупают они хлебное вино, играют в карты, бьют жен. „Что мало работаешь?“ — кричат. А женщина обед варила, дрова носила, обувь шила. Раба женщина — не хозяйка в своем доме. Советская власть пришла, сказала: „Женщина не раба“. „Нет рабов, — учил Ленин. — Ходи, женщина, на собрание. Учись, — умной будешь“. Богачи говорят: „Нельзя!“ Мужья говорят: „Нельзя! — Сиди дома!“

В 20-м году у нас комсомол появился. Я в ячейку записалась. Родители со скотом кочевали, а я на собрание прибежала. Моя тетка все родителям рассказала. Вернулись они домой. Отец кричит: „Хомолай, бить буду!“

„Хомолаем“ зовут у нас старики комсомольцев; по-якутски „хомолай“ значит — безрогий скот. — Не смеешь бить! — кричу я. Ленин сказал: „Не дам бить!“

В 24-м году поступила я в партию, 2 года училась в совпартшколе. С 26-го по 28-й год заведывала окружным женотделом Якутского округа. Теперь в Москву приехала. Первый год учусь в университете Трудящихся Востока. „Женщина должна быть свободной“ — сказал Ленин.

Потом стала говорить черкешенка Азаматова:

— Я родилась в Кубанском округе, в ауле Адами. Черкесы как раньше жили? Был у них хан, хан опирался на дворян, дворяне на узденей, а уздени на крестьян. Крестьяне рабами были, в полном смысле этого слова. Грамотные были кто? — Муллы и эффенди. Даже дворянство было малограмотным. Что сказать о женщине? В семье это было последнее существо. В присутствии мужа и сыновей она не могла сесть, не могла говорить, покуда они сами не обратятся к ней с вопросом. А спросят — отвечай: „да“, „нет“. Работала она за всех, и только дочери ей помогали. Молоденькая девушка никуда без ближайших родственников выйти не смела. Когда приходила ей пора замуж итти, ее как товар показывали: „Смотри, вот какая! Нравится? — Давай калым!“ Кто больше давал, тому она и доставалась. Иногда невесту насильно похищали из дому. Часто 70-летний старик брал в жены 12-летнюю девочку. Самым высоким авторитетом пользовался мулла. У него в руках коран — он знает, что говорит. В детстве я с разрешения эффенди стала учиться читать коран. Со мной училось еще 7 девочек. В это время пришла советская власть. Мой родственник Мушириев был первым партийцем, который приехал к нам в аул. Он остановился у нас в кунацкой, куда женщине в присутствии мужчины вход запрещен. Я выбрала время, когда кроме него там никого не было, и пробралась к нему. — Чего тебе, Минна? — спросил он. Я подала ему бумажку, на которой по-черкесски было написано заявление от меня и моих подруг о том, что мы хотим записаться в комсомол и учиться языку Ленина. Он обещал с'организовать у нас ячейку и прислать нам учебники. Вскоре, действительно, он нам их прислал, и мы с большим трудом, скрываясь от наших родных, стали учиться. Но продолжалось это недолго. Нас накрыли за нашим занятием, учебники порвали, а нас избили. После того я еще несколько раз доставала русскую азбуку, и каждый раз ее уничтожали, а на теле у меня и у моих подруг росли все новые и новые синяки. В 24-м году к нам в аул приехала заведующая областным женотделом, тов. Заринская. Я тайком от родных проводила ее в другой аул, где она пыталась организовать собрание женщин. Это ей не удалось — пришли только мужчины. По их взглядам, которые они бросали на меня, я поняла, что мне не сдобровать. Как только я вернулась домой, моя мать сказала мне: „Твое счастье, что еще не вернулся домой отец. Забирай вещи и навсегда уходи из аула“. — „Почему?“ — спросила я. — „Я все знаю, — сказала мне мать, — ты идешь против корана, ты связалась с большевиками, будь ты проклята!“ Я ушла в свою комнатку и заперлась. Сейчас же в дом вошел отец и куча родственников. Они стали стучать ко мне в дверь: „Отвори, Минна!“ — „Я не отворю, — сказала я, — вы пришли меня убить.“

Тогда один из родственников поклялся мне, что он защитит меня. Я открыла дверь. Они ворвались, как звери, бросили меня на пол и стали топтать ногами. Мне удалось вырваться и я закричала им: „Если вы меня убьете, — советская власть накажет вас!“ Тогда они оставили меня в покое, но, уходя, сказали:

— Берегись, — если пожалуешься, мы все равно тебя убьем!

Вскоре мне удалось бежать в Адигей. Там я училась и была вожатым в пионерском отряде, а потом секретарем в ОНО. Затем я получила путевку в совпартшколу. По окончании совпартшколы я несколько лет заведывала окружным женотделом в Адигее. Теперь учусь в Москве. Этим летом я была у себя в родном ауле. Молодежь приходила ко мне за советами, старики — с жалобами. Я рассказывала им о Ленине, о Москве, о советской власти.

Они слушали меня и говорили:

— Расскажи еще, Минна!

М. Надеждин

Интервью с пятью отступлениями

Фото Г. Розова.

В канун Нового года корреспондент «Огонька» Б. Сопельняк беседовал с первым секретарем Якутского обкома КПСС Гавриилом Иосифовичем Чиряевым и попросил его рассказать о людях Якутии. <Читать всю статью>

Недавно группа иностранных журналистов, аккредитованных при Отделе печати МИД СССР и представляющих крупнейшие печатные органы США, Франции, ФРГ, Италии, Венгрии, Финляндии, совершила ознакомительную поездку по Сибири. Они посетили Иркутск, Братск, Усть-Илимск, Усть-Кут, Якутск и Алдан. Журналисты побывали на Усть-Илимской и Братской ГЭС, на строительстве БАМа и на других стройках и предприятиях Советской Сибири.

Делясь своими впечатлениями о поездке, они с удовлетворением отмечали, что получили представление о Сибири, ее промышленном развитии, познакомились с сибиряками и суровым сибирским климатом.

В частности, корреспондент американской газеты «Лос-Анджелес таймс» Роберт Тот сказал: «Перед поездкой я прочитал много литературы о сибирском крае, поэтому знакомство с ним было для меня интересным. Иркутск — первый город нашего пребывания. Это современный, благоустроенный город, где есть все необходимое для нормальной деятельности трудящихся. Большое впечатление на меня произвело озеро Байкал. И, говоря об этом чуде, мне хочется, чтобы оно всегда оставалось таким же чистым и красивым. Здесь мне хочется напомнить об истории американского озера Эри, которое было сильно загрязнено отходами целлюлозных заводов. Сейчас, правда, предпринимаются меры по его очистке. Промышленное же развитие Сибири осуществляется вместе с мероприятиями по охране природы, и это очень правильно.

Братск. Теперь я стал понимать проблемы, которые стоят перед братчанами, сколько труда было вложено ими, чтобы город, ГЭС и заводы стали такими, какие они сейчас. Больше всего меня поразила стойкость русской женщины, которая живет в этом суровом крае, воспитывает детей и помогает мужчине завоевывать Сибирь.

В Усть-Куте я почувствовал себя в старой Сибири, ощутил настоящую сибирскую атмосферу. Но это и будущее Сибири, которое начнется после завершения строительства БАМа.

Поездка по Сибири напомнила мне об американских переселенцах, которые более 100 лет назад осваивали запад Соединенных Штатов. Я стал лучше понимать проблемы, стоящие перед переселенцами, и почувствовал симпатию к сибирякам».

— Многие из нас были удивлены сибирским размахом, — сказал Джим Джексон из «Чикаго трибюн». — Якутия — очень богатый район вашей страны, и его развитие изменяет само понятие о Сибири.

Сейчас в Сибирь едут самые лучшие люди, несмотря на труднейшие климатические условия. Едут комсомольцы, квалифицированные рабочие, инженеры. Люди — вот что больше всего меня удивило в Сибири. Их целеустремленность, их уверенность.

Братск мне понравился больше всего, может быть потому, что он стал современным, благоустроенным городом. Однако при строительстве подобных городов неизбежно возникает проблема окружающей среды, и с этим вы неплохо справляетесь на примере Байкала.

БАМ — это колоссальный проект. Огромные изменения произойдут в Сибири после окончания его строительства.

А. САЗОНОВ, специальный корреспондент «Огонька»