ПИСЬМО ВЪ РЕДАКЦІЮ.
«Якутскiй край» № 15, 26 августа 1907 г.
Въ № 13-мъ „Якутскаго Края" редакція газеты отдаетъ на судъ „общества" инцидентъ со своими забастовавшими наборщиками. И мы думаемъ, что „обществу", призванному судить, не лишнимъ будетъ выслушать и другую сторону, т.е. сторону наборщиковъ.
На судѣ, въ качествѣ „фактическаго матеріала" должны фигурировать также и всѣ тѣ причины и факты, результатомъ которыхъ и явилась уже наша забастовка.
Безъ соблюденія же этихъ формальностей, ни о какомъ судѣ не можетъ быть и рѣчи.
До настоящей нашей замѣтки передъ "обществомъ" былъ только голый фактъ забастовки, а мы думаемъ, что одного голаго факта очень и очень недостаточно. Нужно дать еще и объясненіе его появленія.
Редакція въ своей замѣткѣ „по поводу забастовки наборщик. „Як. Кр." тоже почему то не дала объясненій истинныхъ причинъ забастовки.
Беремъ эту роль на себя.
„Выясненіе отношеній", о которыхъ незамѣтно, вскользь, было упомянуто въ замѣткѣ отъ редакціи (въ выноскѣ, петитомъ), нужно понимать глубже и къ самому пониманію нужно подходить съ совершенно другой стороны.
„Превращеніе" же сотрудниковъ и редактора — въ „наборщиковъ", а печатника — въ „метранпажа", геройское стояніе у типографскихъ кассъ и „безсонныя ночи", — все это хотя и можно представить на судъ, но только лишь въ качествѣ „поэтическаго придатка", — не больше.
Вся сущность этой „печальной исторіи" заключается въ слѣдующемъ:
До забастовки у насъ, въ типографіи, не было опредѣленныхъ рабочихъ часовъ. Работали, сколько Богъ на душу положитъ. Какъ и во всякомъ новомъ дѣлѣ, гдѣ все пока еще не установилось и не устроилось, работать приходилось страшно много.
Въ видѣ иллюстраціи, приведемъ нѣсколько примѣровъ:
При выпускѣ 1-го № работать пришлось: метранпажу съ 10 ч. утра до 6 ч. утра слѣдующаго дня (за вычетомъ 1 ч. на обѣдъ); наборщики же кончили всего на 2—21/2 ч. раньше. При выпускѣ 2-го .№ наборъ газетнаго матеріала окончился лишь послѣ 1-го часа ночи (наборщики встаютъ на работу въ 9 ч. утра). А при выпускѣ 3 № произошло прямо что-то невѣроятное. Мы и до сихъ поръ, при воспоминаніи объ этомъ №, сами себѣ удивляемся: какъ это все могли перенести?... Наборщики и метранпажъ, при выпускѣ этого „проклятаго" № — простояли у кассъ не болѣе, не менѣе, какъ 251/2 час!..
Приблизительно такъ же обстояли дѣла и при выпускахъ 4, 5 и 6 №№. И только начиная съ 7-го, начали входить въ нормальную колею, и наборщикамъ немного „полегчало".
Въ день „печальнаго инцидента" метранпажъ, получивъ изъ редакціи сданныя въ наборъ телеграммы, замѣтилъ г. Корякину (редактору), что на этотъ разъ телеграммы редактировались, очевидно, лицомъ неопытнымъ: телеграммъ такая масса (въ этотъ день ихъ было получено 56 стр.) причемъ — поразительно пустыхъ, въ большемъ числѣ, но содержанію (телеграфныя извѣстія, не имѣющія никакого общественнаго значенія — вродѣ: „такой-то генералъ, безъ всякой, видимо, причины, взялъ, да и переѣхалъ изъ Москвы въ Саратовъ" или имъ подобн., всегда вычеркивались ради экономіи во времени и изъ-за недостатка опытныхъ наборщиковъ).
Не знаемъ почему, но отвѣтъ отъ редактора получился въ повышенномъ тонѣ.
Не суйте носа туда, гдѣ васъ не спрашиваютъ. — Пора установить извѣстныя отношенія, — вотъ въ чемъ заключался отвѣтъ г. Корякина на замѣчаніе метранпажа.
Наборщики и метранпажъ были — съ одной стороны — сильно удивлены, съ другой — такой отвѣть привелъ всѣхъ въ раздраженіе.
Когда приходилось туго, — отношеній не устанавливали, — ворчали наборщики, стоя за кассами.
Сознаніе того, что ты положилъ на эту газету массу труда (въ техническомъ смыслѣ), и что все это пошло прахомъ, чувство горечи и обиды, — вотъ что было на душѣ у каждаго изъ призванныхъ „выяснить отношенія".
Тутъ неумолимая логика объективныхъ общественныхъ отношеній, въ которыхъ мы живемъ и которыя на языкѣ политической экономіи называются капиталистическими, заставила наборщиковъ сразу встать на опредѣленную точку зрѣнія. Эта —рабочая — точка зрѣнія можетъ быть формулирована въ слѣдующихъ трехъ словахъ:
— Рабочій, — предприниматель, — забастовка.
Редакція отдаетъ этотъ инцидентъ на судъ „общества". Мы же, наборщики, понимая и признавая, что „общества", какъ чего-то однороднаго и цѣлаго, не существуетъ, а что въ современномъ „обществѣ" есть только рядъ опредѣленныхъ экономическихъ классовъ и группъ, съ опредѣленными, какъ экономическими, такъ и идеологическими интересами, и поэтому, какъ принадлежащіе къ одному изъ опредѣленныхъ классовъ, и на судъ отдаемъ этотъ инцидентъ только опредѣленному классу, на плечахъ котораго въ настоящее время лежитъ все современное „общество".
6 дней тому назадъ „конфликтъ съ наборщиками улаженъ" и мы „встали на работу на прежнихъ условіяхъ".
Намъ скажутъ, что мы злоупотребляемъ терпѣніемъ читателей. Весьма возможно, но редакція не можетъ оставить безъ разъясненій, а отчасти безъ возраженій помѣщенное выше письмо.
Гг. наборщики говорятъ, что предъ обществомъ былъ голый фактъ забастовки, и ставятъ на счетъ редакціи, что она не дала объясненій истинныхъ причинъ забастовки.
Но мы обязаны были имѣть въ виду только тѣ причины, на которыя намъ указывали сами гг. наборщики въ своихъ требованіяхъ. Мы, конечно, могли догадываться объ истинныхъ причинахъ, такъ сказать, „читать въ душѣ", но читать „про себя", а говорить объ этомъ вслухъ — не считали себя вправѣ.
Объ „установленіи" (а не „выясненіи") отношеній" редакція упомянула вскользь [въ выноскѣ, набранной петитомъ], такъ какъ хотѣла только пояснить, по какому поводу была сказана эта, взятая въ ковычки фраза; останавливаться на этомъ пунктѣ подробно находили излишнимъ въ виду того, что дальнѣйшіе пункты заявленія, служащіе развитіемъ понятія желательныхъ отношеній, совершенно не касались „личныхъ" отношеній редактора къ наборщикамъ.
Пока пройдемъ мимо расчета времени, потраченнаго на выпускъ первыхъ номеровъ, и будемъ продолжать объ отношеніяхъ. Инкриминируемое выраженіе („надо установить опредѣленныя отношенія") было сказано по поводу возраженія одного изъ наборщиковъ противъ помѣщенія телеграммы о расправѣ Франціи въ Марокко; допускаемъ возможность, что говорилось о сованіи носа. Отвѣтъ этотъ не сразу получился въ повышенномъ тонѣ. Тонъ этотъ повышался постепенно, задолго до дня „печальнаго инцидента", такъ какъ поводовъ для этого было больше, чѣмъ достаточно.
Пусть г.г. наборщики вспомнятъ такія выраженія, какъ: „трусъ" по адресу редактора (изъ-за отказа помѣстить безъ провѣрки сообщеніе, порочащее доброе имя честнаго человѣка); „Боятся въ каталажкѣ сидѣть" — по адресу редакціи (по тому же поводу), „не политическая и т.д., а торгово-промышленная" — по адресу газеты.
„Довольно!" крикнетъ читатель. Мы и сами это чувствуемъ, но мы обязаны напечатать письмо г.г. наборщиковъ, а разъ оно напечатано, нельзя оставить его безъ замѣчаній. Несомнѣнно, довольно, о пререканіяхъ; по крайней мѣрѣ; иначе дойдемъ до вопроса, кто первый началъ.
Г.г. наборщики говорятъ: „когда туго приходилось, не устанавливали отношеній". Это — „чтеніе въ душѣ", относительно котораго мы высказались раньше. Тутъ ужъ мы безсильны и замолкаемъ.
„Вотъ истинныя причины забастовки". Что это, — описка? Нѣтъ, они говорятъ въ объясненіе сказаннаго о „чувствѣ горечи и обиды". Но развѣ это чувство переводится на деньги? Или на число рабочихъ часовъ? Просмотрите, читатель, еще разъ всѣ шесть пунктовъ перваго заявленія (№ 13 „Якут. Края") и Вы остановитесь въ такомъ же недоумѣніи передъ послѣдней фразой, какъ и мы. Забастовка не мыслима внѣ связи съ выставленными требованіями. Неудовлетворенныя требованія —причины забастовки. Если „истинная" причина — не эти требованія, то почему же г.г. наборщики не начали съ „истинной" причины? Начавши съ нея, изъ нея же нужно было бы вывести соотвѣтственныя требованія, которыя едва ли имѣли бы что-нибудь съ 40, или съ 50 рублями.
Теперь о времени, потраченномъ на первые номера. Времени и труда, дѣйствительно, потрачено было масса, и не одними наборщиками, но оплачивалась только работа наборщиковъ, и никакого недовольства съ ихъ стороны тогда не заявлялось. Въ письмѣ ихъ мы находимъ и объясненіе: "Какъ и во всякомъ новомъ дѣлѣ, гдѣ все пока еще не установилось и не устроилось, работать „приходилось страшно много". И мы, конечно, только съ благодарностью можемъ говорить о той энергіи, съ которой принялись за дѣло при крайне неблагопріятныхъ условіяхъ, но г.г. наборщики говорятъ, что все „это пошло прахомъ".
Далѣе, какъ бы для поясненія, говорится о „капиталистическихъ" отношеніяхъ.
„Капиталистическія" отношенія, если не играть словами, обязательно предполагаютъ прибавочную стоимость, присваемую капиталистомъ. Гдѣ же здѣсь то прибавочная стоимость? Намъ могутъ возразить, что это зависитъ отъ нашего неумѣнія, что будь на нашемъ мѣстѣ умѣлые люди, газета сразу дала бы большой дивидентъ, позволяющій „прилично" оплатить трудъ наборщиковъ. Спорить не будемъ.
Замѣтимъ только, что если бы такая постановка была возможна, то не мы бы явились „предпринимателями". Но будемъ говорить о томъ, что есть: теперь положеніе до очевидности ясно. У насъ въ рукахъ такая то сумма денегъ, назначенныхъ на газету. Если найдутся желающіе работать за эту сумму, то газета будетъ выходить, не найдутся — не будетъ. Когда дѣла газеты поправятся настолько, что заработокъ можно будетъ дѣлить между наборщиками и корректорами, а потомъ между наборщиками, корректорами и сотрудниками, тогда вопросъ объ „экономическихъ" отношеніяхъ перестанетъ быть празднымъ вопросомъ. Но „улита ѣдетъ"...
Редакція.