«Сибирь» №15, 18 iюля 1873
Мы слышали, что К. К. Нейманъ имѣлъ честь въ присутствіи Его Высочества прочитать статью о малоизвѣстномъ и интересномъ народѣ - чукчахъ. Давъ въ краткихъ чертахъ историческое и географическое обозрѣнія края, обитаемаго чукчами, г-нъ Нейманъ обратился къ изложенію быта и нравовъ, посѣщенныхъ имъ народовъ, стараясь при томъ доказать, что невѣрныя свѣденія, которыя до сихъ поръ мы имѣемъ о Чукчахъ, главнымъ образомъ происходятъ отъ того, что тотъ народъ, который у путешественниковъ называется общимъ именемъ „Чукчами" не есть одно только племя, но состоитъ изъ трехъ, весьма разнствующихъ между собою племенъ. Эти три племени: Чукчи оленные, Чукчи сидячіе или береговые и племя Айгванъ, обитающее около самого Берингова пролива. Наконецъ г. Нейманъ живыми красками описалъ ярмарку, которая разъ въ годъ соединяетъ чукчей съ русскими и другими инородцами, въ такъ называемой Анюйской крѣпостцѣ, отстоящей въ 260 верстахъ отъ Нижне-Колымска.
Г. Нейманъ провелъ два года именно въ той части Сибири, которая болѣе другихъ требовала посѣщенія. Изъ его брошюры: „О торговлѣ и промышленности сѣверныхъ округовъ якутской области" видно, что этотъ путешественникъ посѣщалъ страну не какъ односторонній ученый, но ставъ на точку зрѣнія вполнѣ мѣстную, г. Нейманъ умѣлъ обратить вниманіе именно на болѣе выдающіяся потребности края, указавъ на монополію колымскихъ торговцевъ и на необходимость измѣнить торговый путь, направленіемъ товаровъ въ Колымскій край не изъ Якутска, но отъ Охотскаго моря, изъ Ижиги. Читая его живое описаніе Колымскихъ монополій приходится вспоминать 17-ый вѣкъ и воображеніе изъ крайняго сѣвера невольно переносится въ Римъ, гдѣ въ то время іезуиты скупали весь хлѣбъ. Остается жалѣть, что доказанная г. Нейманомъ, необходимость перемѣны торговаго пути изъ сѣверныхъ округовъ якутской области на Ижигу, до сихъ поръ не приводится въ исполненіе населеніемъ того края.
Трагическая смерть чукчей-фанатиковъ.
«Якутскія епархіальныя вѣдомости» №6, 1889 г.
Въ № 17 Епархіальныхъ Вѣдомостей 1887 г. напечатанъ отчотъ миссіонерскаго общества за 1883 г. и послѣдующія распоряженія по сему дѣлу. Въ отчетѣ, между прочимъ, прописано слѣдующее: "Для оживленія блѣдности и малосодержательности отчота выписана изъ донесенія чукотскаго миссіонера Анатолія сцена о трагической смерти больнаго чукчи, повелѣвшаго заколоть себя рукою сына своего". "Но бывшій въ собраніи семъ протоіерей С—въ, долго служившій въ чукотской миссіи, призналъ это сказаніе ложнымъ, такъ какъ съ введеніемъ христіанства среди чукчей, обычай этотъ давно вышелъ изъ употребленія". Считаю долгомъ совѣсти увѣрить читателей, что фактъ, записанный о. Анатоліемъ, есть дѣйствительный фактъ, а неизмышленіе фантазіи. Я лично знаю миссію чукотскую, прослуживъ въ Н.Колымскѣ болѣе 12 лѣтъ, и оставилъ ее немного ранѣе 1883 года. Судя по словамъ С—ва, христіанство утвердилось среди чукчей, такъ что обычаи языческіе совсѣмъ искоренены, и миссіонеры совершили важный подвигъ, и болѣе нечего имъ дѣлать. Это сказано смѣло и чрезъ—чуръ много особенно о дѣятельности миссіонеровъ... Что касается чукчей, даже обращенныхъ въ христіанство, то у нихъ большею частію обычаи языческіе, — если только не вся жизнь языческая.
Трагическая смерть отца—чукчи, убитаго, вслѣдствіе болѣзни, его сыномъ, — не рѣдкая кровавая сцена. Я былъ свидѣтелемъ подобныхъ сценъ не менѣе 20-ти разъ*). Упомянутый чукча отецъ назывался Омулинъ (толстый); а сынъ его Каргыыргинъ (теленокъ), умеръ впослѣдствіи отъ оспы. Эта и подобныя кровавыя сцены не дадутъ ли урока будущимъ и настоящимъ дѣятелямъ — миссіонерамъ взглянуть на христіанство чукочъ съ дѣйствительной точки зрѣнія, и дѣйствовать болѣе успѣшно для спасенія ихъ?..
*) Свидѣтели этой кровавой сцены и нынѣ живы, — обрѣтаются въ деревнѣ или въ поселкѣ Понтелѣихѣ. въ 40 вер. отъ Н. Колымска. Самая же сцена была верстахъ въ 20 отъ этой деревни.
Для уясненія этой сцены и звѣрскаго обычая я приведу выдержку изъ составленной мною „Краткой замѣтки о чукотской миссіи на рѣкѣ Колымѣ". Обрядовая сторона этого страшнаго обычая одинакова у чукчей шелагскихъ, чаунскихъ, носовыхъ и табунныхъ. Побужденіемъ къ самоубійству служитъ вѣра въ загробную жизнь, доходящая до фанатизма, скорби и болѣзни, и желаніе повидаться съ умершими родными. Души умершихъ чукчей почитаются покровителями семейства. Различныя несчастія, скорби и болѣзни приписываются вліянію умершихъ, вмѣстѣ съ злыми духами. Въ угоду умершихъ родственниковъ и злыхъ духовъ чукчи жертвуютъ собственною жизнію, особенно во время эпидемій и тяжкихъ несчастій. Причиною такого самоотверженія служатъ иногда недуги глубокой старости и вообще невыгодныя условія скитальческой жизни въ суровой странѣ, или желаніе увидѣться съ давно умершими родными. Чукча, рѣшившій покончить всѣ земныя связи и разсчеты, заявляетъ о томъ ближайшимъ родственникамъ, и эта вѣсть скоро сообщается его сосѣдямъ, — чукчамъ, юкагирамъ, ламутамъ и русскимъ. Такое печальное извѣстіе бываетъ непріятно для близкихъ, друзей и родныхъ, которые теряютъ въ этомъ случаѣ отца, брата, единственнаго сына — работника и наслѣдника престарѣлыхъ родителей. Сосѣди и особенно родственники по мѣрѣ силъ и возможности начинаютъ уговаривать фанатика, рѣшившагося окончить жизнь преждевременно, отложить задуманное лихое дѣло, не огорчать ихъ. При этомъ доказываютъ, что внушенія душъ умершихъ и требованіе злыхъ духовъ могутъ быть смягчены и умилостивлены другими нестоль цѣнными жертвами. Но всѣ подобныя увѣщанія безполезны и очень рѣдко приводятъ къ желаемому концу; потому что фанатикъ, по его убѣжденію, имѣетъ важныя побужденія къ исполненію своего намѣренія. Такъ, онъ ссылается на сновидѣнія, на мертвецовъ, которые мучатъ его; на дьяволовъ и родныхъ, которые являются ему во снѣ и зовутъ къ себѣ. Притомъ увѣряетъ всѣхъ, что несчастіе его неотвратимо, болѣзнь неизлечима, смерть неизбѣжна; а главнымъ образомъ ссылается на то, что ему нужно видѣться на томъ свѣтѣ съ родными и знакомыми, съ которыми такъ давно разстался. И кромѣ того обѣщаетъ по смерти помогать роднымъ и не оставлять ихъ безъ призрѣнія. Послѣ этихъ церемоній, нерѣдко притворныхъ, начинается приготовленіе фанатика къ смерти. Для него приготовляется новая одежда изъ бѣлыхъ оленьихъ шкуръ (пыжиковъ); приготовляются новыя санки и сбруя для оленей, на которыхъ предпринимается далекое путешествіе въ другой міръ. Все это дѣлается степенно и медленно, по крайней мѣрѣ въ теченіе 10—15 дней.
(Продолженіе слѣдуетъ).
(Окончаніе).
«Якутскія епархіальныя вѣдомости» №7, 1889 г.
В продолженіе сборовъ чукчи—фанатика къ смерти для него убиваютъ жирнаго оленя и приготовляютъ его въ разныхъ блюдахъ и лакомствахъ.**) Приготовляющійся къ смерти спокойно бесѣдуетъ съ родными и пріѣзжающими сосѣдями; дѣлаетъ домашнія распоряженія, слѣдитъ за подѣлкою и прочностію приготовляемыхъ въ дорогу вещей, шутитъ и смѣется. Смотря на это напускное хладнокровіе, не вѣришь въ близость кончины фанатика и трагической развязки съ жизнію. Приготовленія эти какъ будто похожи на брачное пиршество.
**) Во все это время приготовляющійся къ смерти, особенно здоровый чукча, сильно объѣдается, какъ бы желая наѣсться на цѣлыя столѣтія.
У родныхъ чукчи и сосѣдей бываютъ недоумѣнія и споры относительно предстоящей смерти изувѣра. Думается, говорятъ они, устрашится предстоящей муки и перемѣнитъ мысли свои; но это ожиданіе напрасно, почти никогда не сбывается. Исключенія въ этомъ дѣлѣ и отступленія отъ преднамѣренной цѣли весьма рѣдки. Такъ сильно, съ одной стороны, вѣрованіе чукчей въ лучшую загробную жизнь, а съ другой — затаенное тщеславіе удивить людей, которое въ образованномъ обществѣ проявляется болѣе утонченными фарсами.
И такъ, переговоры, кончены, убѣжденія не помогли, рѣшимость умереть непоколебима, все необходимое въ далекій путь приготовлено. Въ назначенный день родные и сосѣди собрались провожать въ другой міръ изступленнаго фанатика. Въ присутствіи ихъ обрекшій себя на смерть облачается, надѣваетъ новое платье и садится въ переднемъ углу юрты. Пара оленей запряжены въ новыя сани и ожидаютъ у дверей юрты мертваго сѣдока. Онъ пока сидитъ живой. Орудіе для умерщвленія его находится въ надежныхъ рукахъ ближайшаго родственника. Орудіе въ этомъ случаѣ бываетъ разное: копье, ножъ, ремень (на случай, если фанатикъ пожелаетъ быть задушеннымъ); поэтому родъ трагической смерти неодинаковъ. Если онъ желаетъ быть умерщвленъ ножемъ, то двое изъ родныхъ держатъ его за руки, а третій, поставивъ острый ножъ на лѣвой сторонѣ горла, вонзаетъ его, направляя въ сердце. Если желаетъ быть заколотымъ, то сквозь отверстіе въ стѣнѣ подается ему копье, которое направивъ въ сердце, подаетъ знакъ, чтобы его закололи. Если же фанатикъ желаетъ быть удавленнымъ, то двое родныхъ, обвивъ вокругъ шеи лассовый ремень, тянутъ его въ противоположныя стороны, пока не удушатъ жертву свою. И все это жестокое и звѣрское дѣло совершается степенно, съ сохраненіемъ хладнокровія и спокойствія, — качествъ годныхъ для болѣе приличныхъ подвиговъ.
Воля чукчи, порвавшаго жизнь въ какихъ бы ни было разсчетахъ, исполнена. Трагическая смерть разыграна успѣшно, какъ въ театрѣ, по заученной роли. И это первый актъ драмы. Теперь начинается второй актъ — проводы умершаго къ роднымъ душамъ. Убитаго кладутъ на приготовленныя сани, въ полусидячемъ положеніи, и увозятъ на уреченное мѣсто. Здѣсь провожавшіе мертвеца должны разстаться съ нимъ на рубежѣ земной жизни и невѣдомой страны вѣчности. Бѣдные олени, на которыхъ онъ привезенъ, закалываются на могилѣ. Затѣмъ съ умершаго снимаютъ одежду, разрѣзываютъ ее на мелкіе куски и оставляютъ, а самого, связавъ по рукамъ и ногамъ, кладутъ на костеръ и сожигаютъ.
Участвовавшіе въ погребальной процессіи, намазавъ лицо и руки кровью умершаго, обращаются къ нему съ мольбою, во время сожиганія, и просятъ не забывать ихъ. Затѣмъ, дождавшись сожженія трупа, когда останется отъ него одинъ пепелъ, разъѣзжаются по домамъ, волнуемые различными чувствами и воспоминаніями о покойникѣ. Не смотря на отрицанія и уклоненія отъ правды, говорю истину, какъ самовидецъ, что этотъ ужасный обычай изувѣрныхъ фанатиковъ, унаслѣдованный издревле, погубившій тысячи душъ, соблюдается до настоящаго времени съ такою же точностію, съ какою соблюдался и до христіанской проповѣди, не смотря на сосѣдство православной нижнеколымской миссіи, которая видитъ все это, и многое другое, о чемъ неудобно говорить...
Вотъ дѣйствительная картина трагической смерти чукчи, принесшаго себя въ жертву, ради житейскихъ невзгодъ, записанная о. Анатоліемъ съ натуры, безъ всякихъ прикрасъ и не преувеличенная ни на единую iоту.
Изобразивъ страшный предразсудокъ въ быту нравственно-безпомощныхъ дикарей, я пришелъ къ печальному заключенію: давно ожидаетъ бѣдный чукча христіанской помощи въ нравственныхъ и физическихъ бѣдствіяхъ, съ которыми не къ силахъ справиться. И долго еще придется ему ожидать этой помощи и въ угоду злыхъ духовъ жертвовать людьми. И кто внушитъ дѣйствующей миссіи не только крестить, по научить правиламъ христіанской вѣры, спасающей отъ гибельныхъ предразсудковъ? Впрочемъ дѣйствовавшая миссія смѣнена; ожидаются подвиги новой.
Принесеніе людей въ жертву духамъ — обычай современный міру, и у разныхъ народовъ совершается различно. Индійцы, напримѣръ, бросаются подъ колесницу везомаго идола; вдовы ихъ сожигаются, подобно сектѣ раскольниковъ самосожигателей. У африканскихъ племенъ жены и слуги умершаго закапываются живые, или умерщвляются на могилѣ его, вмѣстѣ съ лошадьми и другими животными. Законъ, таинственно управляющій этими дѣйствіями, возбуждаетъ глубокіе вопросы о безсмертіи и поврежденіи человѣческой природы, усиліяхъ ея приблизиться къ верховному Существу и угодить Ему примиреніемъ. Этотъ законъ съ особенною ясностію выразился въ дѣйствіяхъ чукчей, отброшенныхъ на конецъ свѣта, вдали отъ міра, и его вѣяній, — ученій и убѣжденій. Подробное изученіе ихъ непосредственной вѣры и переселенія въ другую жизнь посредствомъ самоубійства даетъ осязательныя доказательства безсмертія человѣка и поврежденія его природы. Изъ непосредственной вѣры чукчей въ загробную жизнь, и ихъ заблужденій съ особенною ясностію открываются ихъ разсчоты и корыстныя побужденія наслѣдовать эту спокойную жизнь возможно скоро, чрезъ самоубійство, избавиться отъ земныхъ скорбей и заботъ. Эта черта ихъ вѣрованій требуетъ особеннаго вниманія, по причинѣ ея приложимости къ жизни и нравственнымъ нуждамъ. Раскрытіе ея даетъ миссіонерамъ обильный матеріалъ для проповѣди и нравственнаго вразумленія заблудшихъ. Кратко эту матерію можно изложить въ десяти пунктахъ, предпославъ имъ обличеніе изувѣрства и обманчивыхъ корыстныхъ разсчотовъ. Таковыя рѣчи вызовутъ на размышленіе и побудятъ къ исправленію нравовъ. „Земная жизнь есть неоцѣненный даръ, сообщенный по единой милости божіей безъ права и заслугъ съ нашей стороны. Какъ великій даръ божій она имѣетъ залогъ безсмертія, и дана для особыхъ цѣлей: усовершенія въ добрѣ, приближенія къ Богу святостію и наслѣдія царства небеснаго за добродѣтельную жизнь. При столь высокихъ цѣляхъ необходимо дорожить жизнію, поддерживать ее для упражненія въ благочестіи и не сокращать увлеченіемъ страстей. Поддерживая жизнь, здоровье и силы души, употребляй ихъ согласно съ волею божіею и заповѣдями, для славы имени Его. Отнюдь не пренебрегай святыми заповѣдями, нарушеніе коихъ влечетъ неизбѣжныя и вѣчныя наказанія. Для успѣха въ семъ навыкѣ пріобрѣтай хорошія убѣжденія и правила, отсѣкай худыя привычки, учись искусству самоотверженія и богоугожденія. Приключающіяся напасти, лишенія и болѣзни переносить терпѣливо, прося помощи у Бога и употребляя противъ нихъ естественныя средства, доступныя нашему уму и состоянію. Согрѣшивъ противъ заповѣди, по забвенію и увлеченію, спѣши отвратить гнѣвъ божій покаяніемъ, да не ввергнетъ тебя въ ровъ съ беззаконными, забывающими Его. Не соблазняйся примѣромъ безпечныхъ и ненаказанныхъ людей.. Ведя благочестивую жизнь, со страхомъ божіимъ, заслужишь благоволеніе Его, и, при помощи благодати, сдѣлаешься искусснымъ въ заповѣдяхъ святыхъ. Окончивъ земное поприще въ подвигахъ воздержанія, оставишь память праведную съ похвалами, и сподобишься царства небеснаго". Развивая подробно эти назидательныя правила, необходимо пояснять ихъ примѣрами изъ жизни благочестивыхъ людей и опытами осужденныхъ за грѣхи. Примѣры — лучшіе учители въ наукѣ и жизни.
Нижне-колымскій житель Ч—о.
Драма на берегу Ледовитаго океана.
(Отъ нашего корреспондента).
«Восточное обозрѣнiе» №9, 1 марта 1892
НИЖНЕ-КОЛЫМСКЪ, 30-го марта*). Вчера къ намъ вернулась православная миссія изъ предпринятаго ею путешествія къ Шалахскимъ чукчамъ. Миссія привезла ужасную вѣсть, что всѣ чукчи на Шалахскомъ мысу перебиты. Извѣстіе это навело не малый страхъ на здѣшнее русское населеніе, въ особенности на торговцевъ, въ виду близости Чукотской ярмарки на Анюѣ. Здѣсь, впрочемъ, и раньше ходили смутные слухи о столкновеніяхъ между чукчами на тундрѣ, объ убійствахъ и т. д., но они не всегда оправдывались. Теперь-же экспедиціи, снаряженной чукотской православной миссіей, выпало на долю во-очію увидѣть вмѣсто живыхъ людей, одни слѣды ужасной бойни, и сами члены экспедиціи своимъ спасеніемъ обязаны, быть можетъ, только времени пріѣзда — пріѣзжай она раньше, она, по всей вѣроятности, не избѣгла-бы участи убитыхъ чукчей.
*) Почта отъ этого пункта до Петербурга идетъ около 8-ми мѣсяцевъ. Ред.
«Восточное обозрѣнiе» №29, 18 iюля 1893
Пріѣзжіе изъ Якутска сообщаютъ со словъ торговавшихъ въ Анюйской ярмаркѣ слѣдующее разъясненіе описанной въ «Новостяхъ» картины цѣлаго вырѣзаннаго рода чукчей, найденнаго мѣстнымъ миссіонеромъ, іеромонахомъ Викторомъ, при его обычномъ объѣздѣ побережья Ледовитаго океана, въ 1891 году. Глава вырѣзаннаго рода Амакамченокъ, старикъ состоятельный, покупавшій много товаровъ у русскихъ и снабжавшій товарами этими инородцевъ сосѣдняго рода, жившихъ тутъ-же, на Шелахскомъ носу, и долгами вполнѣ опутавшій своихъ сосѣдей. Одинъ изъ должниковъ его попросилъ у него въ долгъ полозья для собачьихъ нартъ, дерево для которыхъ сплавляется будто-бы изъ Верхне-Колымска. Амакамченокъ назначилъ за нихъ такую несуразную цѣну, что должникъ не могъ ихъ взять. Отсюда загорѣлась вражда. Разъ должникъ, укарауливъ, когда сынъ Амакамченка, извѣстный силачъ-богатырь, и зять его ушли на охоту, пришелъ къ его пологу, вызвалъ его и убилъ. Замужняя дочь Амакамченка, услышавъ крикъ, бросилась за мужемъ и братомъ, а должникъ вошелъ въ пологъ и перебилъ тамъ всѣхъ женщинъ и дѣтей, не замѣтивъ только одного ребенка, и ушелъ домой. Мужчины, возвратившіеся съ охоты, вооружились и пошли на расправу съ обидчиками, при появленіи ихъ въ родѣ должника всѣ укрылись въ пологъ. Потомки Амакамченка начали сторожить ихъ и сынъ перестрѣлялъ всѣхъ мужчинъ по одиночкѣ, а затѣмъ вырѣзалъ всѣхъ женщинъ и дѣтей, подобно тому какъ поступилъ должникъ съ его семейными. Зять только присутствовалъ при этой расправѣ, не принимая въ ней никакого участія, ибо къ роду Амакамченка не считалъ себя принадлежащимъ. По окончаніи расправы сынъ Амакамченка объявилъ, что жить дальше не хочетъ и просилъ себя застрѣлить, что зять его и исполнилъ. Послѣ этого зять забралъ жену, ребенка и скочевалъ съ этого мѣста, оставивъ въ неприкосновенности имущество обоихъ родовъ.
«Сибирскiй вѣстникъ» №148, 18 декабря 1892
Въ «Моск. Вѣдом.» г. Голубевъ пишетъ изъ Якутска о положеніи чукчей, обитателей Чукотскаго носа.
Чукчи со стороны моря были совершенно беззащитны до послѣдняго времени, — говоритъ Голубевъ. Областное начальство признавало необходимымъ учрежденіе постояннаго и правильнаго кордона изъ крейсеровъ морского министерства или судовъ добровольнаго флота для обереганія чукотской земли и береговъ Берингова пролива ото всѣхъ подозрительныхъ судовъ и шхунъ, плавающихъ у нашего восточнаго побережья, особенно во время весенняго ледохода, т. е. времени главнаго хода китовъ, морскихъ бобровъ, котиковъ и др. Отъ временнаго дозора, очевидно, ускользаютъ эти хищническія экскурсіи. Будь это вѣрная, постоянная охрана, тогда и миссія наша не была-бы одинокою, заѣхавъ къ носовымъ чукчамъ за 3,000 верстъ отъ Колыма. Иначе носовые чукчи, подвергаясь эксплоатаціи заморскихъ сосѣдей, должны погибнуть, если къ нимъ не придутъ на помощь русскіе съ моря и суши.
Бываютъ такіе случаи. Подплываетъ къ берегу американское китобойное судно, и чукчи, въ ожиданіи лакомаго угощенія отъ иностранцевъ, высыпаютъ всѣмъ населеніемъ на берегъ. Капитанъ, распорядившись временно остановкой судна, подвозитъ на шлюпкѣ къ берегу значительную по величинѣ бочку рома или водки, выкатываетъ ее чукчамъ въ полное ихъ распоряженіе, а самъ на той-же шлюпкѣ возвращается къ судну и на немъ удаляется въ море на далекую дистанцію, откуда и наблюдаетъ въ подзорную трубу, какъ чукчи бражничаютъ вокругъ выставленной бочки. Чукчи не заставляютъ себя долго ждать, и какъ только бочка попала въ ихъ руки, тотчасъ-же выбиваютъ у ней дно, и разнородною посудой, какая у кого окажется подъ руками, окруживъ бочку, начинаютъ моментально черпать изъ нея и съ жадностію питъ «огневую воду» до тѣхъ поръ, пока тутъ-же около бочки не сваливаются съ ногъ до послѣдняго человѣка, безъ различія пола и возраста въ состояніи полнаго опьяненія. Капитану судна то только и нужно: онъ сейчась-же съ экипажемъ высаживается на берегъ и, шныряя по жилищамъ чукчей, обираетъ у нихъ все, что окажется достойнымъ его вниманія, и затѣмъ уплываетъ въ море. Чукчи, придя въ сознаніе, находятъ въ своихъ жилищахъ одну только картину опустошенія. Подобные факты, хотя не часто повторяющіеся, какъ-то заглаживаются коммерческою тактикой другихъ китобоевъ.